Берег Живых. Выбор богов. Книга вторая - Анна Сешт

Мейа говорила что-то ещё, но царевна думала о своём – о том, чтобы напомнить мастеру о его обещании показать священную глину. Уж не думает же он, что царевна забудет о своей просьбе? Анирет чувствовала, что это тоже было чрезвычайно важно, точно могло достроить в сознании некий кусочек понимания. А вот после уже и письмо получится написать.

Меж тем подруга закончила с её волосами, и царевна поднялась, обняла девушку, крепко и тепло.

– Я очень тебе благодарна за заботу, ты бы только знала! Само твоё присутствие поддерживает меня. Не знаю уж, где бы я была, если б не ты.

– А как иначе, госпожа моя? – Мейа обняла её в ответ, потом лукаво улыбнулась, чуть отстранившись, чтобы посмотреть в глаза. – Жаль только, ты меня совсем не слушаешь. Но хоть в саркофаг тебе слечь раньше времени я не дам.

Обе рассмеялись. Когда Анирет выходила из комнаты, она встретилась взглядом с Нэбмераи, ожидавшим её у двери. Внешне невозмутимый, особенно при других, воин поклонился и занял место за её плечом. Но в его глазах царевна успела различить тень того же беспокойства, и это напомнило ей о хрупком доверии, что начало, наконец, выстраиваться между ними. Та ночь у реки и последующий разговор помогли ей взглянуть на их историю иначе. В ходе одного из вечерних занятий Нэбмераи осторожно спросил, что произошло в мастерской, но когда Анирет не ответила – настаивать не стал, лишь напомнил коротко, что поможет.

Это было приятно.

Мейа осталась в доме, пообещав зайти позже и при этом выразительно посмотрев на Таэху. Они и правда проводили много времени вместе, пока царевна была занята, но свои обязанности служанка исполняла безукоризненно и точно, всегда готовая помочь Анирет и словом, и делом.

До мастерской они шли вдвоём, молча, хотя поговорить хотелось о многом, и, как царевна чувствовала, не только ей. Она помнила, что Нэбмераи хотел связаться со своим дядей, Верховным Жрецом Джети, – должно быть, уже связался, но если ответ и пришёл, воин ничего не сказал. «Нет, не пришёл, – с неожиданной уверенностью подумала вдруг Анирет. – Он бы сказал». И в этом у неё не было ни тени сомнений – что-то решилось ещё в тот момент, когда она показала Таэху письмо Хатепера.

Остров Хенму пробуждался с рассветом. Жрецы возносили молитвы Великому Зодчему. Возвращались с раннего лова рыбаки. Открывались мастерские и рынок. Возобновлялись под звучные песни, скрашивавшие тяжёлый труд, работы в каменоломнях. Сейчас, когда Анирет и Нэбмераи шли к её учителю, жизнь уже кипела вовсю, и весёлый гомон вокруг отгонял смутные страхи.

Нэбмераи толкнул дверь мастерской, привычно убеждаясь, что внутри безопасно. Эта его привычка порой заставляла девушку закатывать глаза, ведь остров был закрытой общиной, а помимо посвящённых воинов храма здесь сейчас были и воины из императорской стражи, часть её небольшой свиты. Но она давно поняла: спорить с Таэху на этот счёт было совершенно бесполезно. Для неё он был как Ануират для её отца – те Владыку ни о чём не спрашивали, когда дело касалось его безопасности, а делали так, как считали нужным.

После короткого обмена приветствиями Нэбмераи сел ждать в тени навеса у дверей, а Анирет прошла вглубь мастерской за своим учителем. Вскользь ей подумалось, что имени своего наставника она до сих пор так и не узнала. Когда он начал раскладывать инструменты, чтобы перейти к сегодняшнему занятию, царевна проговорила учтиво, но твёрдо:

– Погоди, мастер. Ты просил дать тебе несколько дней.

Старший рэмеи вздохнул и медленно кивнул.

– Я всё думал, как сделать это лучше… показать тебе больше или оставить как есть.

– Что ты имеешь в виду? – Анирет нахмурилась: на её личный взгляд, вокруг и так скопилось слишком много тайн.

– Глину из храма я принёс. Здесь она, – мастер кивнул на ничем не примечательную полукруглую корзину, прикрытую такой же плетёной крышкой, как и другие. – Но достаточно ли… Вот об этом и думал, – он пристально посмотрел царевне в глаза и после долгой паузы проговорил, будто решившись: – Пойдём со мной, и ни о чём пока не спрашивай, госпожа.

Анирет серьёзно кивнула. Мастерскую они покидали вместе – Нэбмераи сопровождал её повсюду, но он-то тем более ни о чём спрашивать не собирался. Их путь лежал в центральный храм, оплот культа Великого Зодчего в Таур-Дуат, вокруг которого и была построена вся остальная жизнь острова Хенму. Но мастер повёл царевну не к алее, ведущей к главному входу, а куда-то к боковым помещениям. Когда они миновали храмовые сады и колонные залы, обнимавшие молельные дворы, сейчас полупустые, и дошли до каких-то неприметных дверей, мастер остановился и обернулся.

– Дальше тебе нельзя, – сказал он, обращаясь к Нэбмераи. – Только госпожа царевна.

Таэху скрестил руки на груди, смерив мастера спокойным взглядом, говорившим очень многое.

– Вели своему стражу остаться, иначе мы никуда не пойдём, госпожа, – вздёрнув подбородок, упрямо сказал мастер. – Ему ли не знать, что жрецы разных культов далеко не всеми таинствами делятся даже между собой. Я не приглашал Таэху.

– Я чту таинства Великого Зодчего, уважаемый, – негромко проговорил Нэбмераи. – Но жизнь царевны Эмхет, вверенную мне самим Владыкой, чту больше прочего.

– Ты что же, Таэху, полагаешь, мы навредим ей? – возмутился мастер, даже не скрывая своего негодования. Анирет никогда не видела, чтобы он настолько терял терпение. – Это уж слишком – не теперь, когда я веду её во Внутренние Мастерские! Жизнь госпожи царевны вверена и нам тоже! Пока она гостит здесь, все мы отвечаем за неё перед Владыкой, да будет он вечно жив, здоров и благополучен.

Нэбмераи просто стоял и смотрел, и Анирет знала, что сейчас был как раз тот самый момент, когда воин сделает всё по-своему. Она могла бы приказать ему остаться и ждать. Может, он бы даже послушал… Пронеслась мысль о том, что Таэху преследовали свои цели, и, возможно, Нэбмераи хотел лишь воспользоваться ситуацией, получить знания, к которым в ином случае не имел бы доступа… пронеслась и угасла, так и не обретя до конца форму.

Доверие. Им предстояло однажды править их возлюбленной землёй вместе.

Анирет коснулась руки Таэху, и почувствовала, как напряжены его мышцы.