В ожидании сердца - Юрий Поляков

АНДРЕЙ. Конечно, я понимаю: медовый месяц…

ДАША. Ничего ты не понимаешь. Господин Паркинсон, где мой муж?

ПАРКИНСОН. Гуляет.

ДАША. В каком смысле?

ПАРКИНСОН. Вдоль берега. С вдовой господина Петрова.

АНДРЕЙ. Не понял? С какой еще вдовой?

ПАРКИНСОН. С вашей. Мадам Петрова уже и не верила, что вы вернетесь. Поэтому сочла себя вдовой, а поскольку она пока еще не знает, что вы живы, то продолжает считать себя вдовой и, таким образом, ваш супруг, мадам Сидорова, гуляет с вдовой господина Петрова. Вдоль берега.

ДАША. Вот и хорошо, что вдоль берега. Дайте ключ!

ПАРКИНСОН. Пожалуйста! Но вы хорошо обдумали этот шаг?

ДАША. Я не могу думать сейчас… (Шепчет Андрею. ) Приходи через две минуты… Незаметно.

Даша поднимается по лестнице. Андрей смотрит на часы.

ПАРКИНСОН. Я бы посоветовал вам вложить деньги в недвижимость.

АНДРЕЙ. Угу.

ПАРКИНСОН. Тут недалеко продается очень миленькая вилла.

АНДРЕЙ. Угу.

ПАРКИНСОН. Садитесь в автомобиль – и через пять минут вы там.

АНДРЕЙ. Через две минуты

ПАРКИНСОН. Нет, через пять…

АНДРЕЙ. Через две минуты. Незаметно!

Забыв чемоданчик в рецепции, с грохотом взлетает по лестнице.

ПАРКИНСОН (глядя ему вслед). О Афродита, соединяющая!

Сцена пятая

Сцена представляет собой два номера, разделенные перегородкой. Шторы плотно задернуты. Темно. В одном из номеров зажигается свет. В постели Нина и Олег. По всему видно, что любовь только закончилась.

НИНА. Ну и как?

ОЛЕГ. Странное ощущение! Словно через несколько лет вернулся в город, где когда-то жил. Идешь по улице и вспоминаешь: вот пожарная каланча, вот школа, вот деревья… А главное – запахи, их никогда не забываешь. И все-таки город уже другой…

НИНА. Лучше или хуже?

ОЛЕГ. Другой. Как говорили древние, нельзя дважды войти в одну и ту же женщину, ибо женщина, ложащаяся с тобой, и женщина, встающая от тебя, это две разные женщины…

НИНА. Записать?

ОЛЕГ. Запиши.

НИНА (берет с тумбочки блокнот, пишет). «…разные женщины». Кстати, у твоей жены плохой почерк.

ОЛЕГ. Не надо. Даша очень хорошая! Ты знаешь, мне кажется, она уже достаточно наказана. Я, пожалуй, пойду. А то как-то неудобно получается…

НИНА. Иди, если хочешь, чтобы она испортила тебе жизнь.

ОЛЕГ. Почему она должна испортить мне жизнь?

НИНА. Потому что она тебе не подходит. Тебе нужна другая женщина.

ОЛЕГ. Чем же она мне не подходит?

НИНА. Всем! Дорогой мой, запомни, существует два типа женщин. Одни должны мужа уважать, а другие – унижать. И есть два типа мужчин. Одним нужно, чтобы жена их уважала, а другим, чтобы унижала… Так вот, ты, милая моя Ольга Чибисова, женился на женщине, которой нужно мужа уважать…

ОЛЕГ. Конечно. А как же иначе?

НИНА. Боже, какой глупый! Ты же не выдержишь этого уважения. Уважению нужно соответствовать. Это примерно как если всегда ходить в белом костюме: ни присесть, ни облокотиться, ни прислониться. Где в таком случае ты будешь брать материал для книг? Твоя писательская копилка опустеет. Ты знаешь, сколько талантов убил счастливый брак с порядочной женщиной?

ОЛЕГ. Прекрати! Даша – женщина, которую я ждал всю жизнь.

НИНА. Она говорила тебе, что дамские романы это, конечно, хорошо, но пора бы засесть и за серьезную прозу?

ОЛЕГ. Говорила.

НИНА. Я бы никогда не сказала. Она тебе говорила, что в таком случае готова смириться с тем, что у вас будет гораздо меньше денег?

ОЛЕГ. Говорила.

НИНА. Я бы никогда не сказала. Она тебе говорила, что ей не очень-то ловко быть женой Ольги Чибисовой?

ОЛЕГ. Намекала.

НИНА. И ты это терпел?

ОЛЕГ. Терпел.

НИНА. Бедненький!

ОЛЕГ. Ну, знаешь. От тебя, когда мы жили вместе, я вообще не слышал доброго слова. Кто говорил, что я графоман?

НИНА. Я.

ОЛЕГ. Кто говорил, что я себе на носки не зарабатываю?

НИНА. Я.

ОЛЕГ. Кто говорил, что в постели от меня пользы меньше, чем от большой резиновой грелки?

НИНА. Я говорила. Я! Так накажи меня за это. Накажи прямо сейчас!

Набрасывается на него. Гаснет свет. И тут же зажигается в другом номере. Даша и Андрей лежат в постели. По всему видно, что любовь только что закончилась.

ДАША. Ты слышишь?

АНДРЕЙ. Что?

ДАША. Кто-то стонет.

АНДРЕЙ. Это чайки кричат. Тебе было хорошо?

ДАША. Мне всегда с тобой было хорошо. Даже если ты просто смотрел на меня. А помнишь, как ты удивился, что у меня до тебя никого не было?

АНДРЕЙ. Помню.

ДАША. А помнишь, что ты сказал?

АНДРЕЙ. Нет.

ДАША. Ты сказал, что последнюю девушку в 36 году задавил трамвай…

АНДРЕЙ. У нас во дворе мужики так шутили. Это я тогда от растерянности. Глупо, правда?

ДАША. Ужасно глупо.

АНДРЕЙ. Я дурак. Мне нужно было сразу приползти к тебе на коленях. Ты бы простила меня?

ДАША. Простила! Любовь наполовину состоит из прощения…

АНДРЕЙ. Ты знаешь, я все эти годы жил как-то не так. И все время тебя вспоминал, разговаривал с тобой. Первое время даже забывался и по селектору тебя вызывал, а в кабинет входила другая… Сначала одна, потом другая…

ДАША. У тебя с ними что-нибудь было?

АНДРЕЙ. Ничего особенного. Я пошел к тебе на квартиру, а мне сказали: ты уехала, и передали твою записку: «Прощай…»

ДАША. «…Не ищи меня. Это бесполезно». А почему ты меня не искал?

АНДРЕЙ. Но ты же сама написала…

ДАША. Мало ли что я написала? Если бы я не хотела, чтобы ты меня искал, разве бы я оставила записку? А соседка сказала тебе, что я уехала к маме?

АНДРЕЙ. Да, по секрету. За сто долларов.

ДАША. Это я ее просила.

АНДРЕЙ. Ты?