Последняя книжная вечеринка - Карен Дюкесс

– Джереми рассказал мне, что ты знакома с его хорошим другом, наследником одного из наших уважаемых авторов.

– Да, – сказал Джереми с ухмылкой. – Только недавно узнал, что вы знакомы с Фрэнни Греем.

То, каким тоном он это сказал, заставило меня задуматься. Что именно Фрэнни рассказал ему обо мне? Я почувствовала, что у меня краснеют щеки.

– Мы с Фрэнни познакомились на Кейп-Коде.

До смешного короткое утверждение, учитывая, сколько места он занимал в моих мыслях всю прошлую неделю.

– Именно это я и слышал, – сказал Джереми. – Я говорил с ним в понедельник перед тем, как они с Лил уехали в Мэн.

– Лил?

Я угадала ответ раньше, чем он его озвучил – Лил оказалась девушкой Фрэнни.

– О, точно, – сказала я, хотя мне было очевидно, что Джереми прекрасно понимал, что о Лил я слышала впервые. Сердце забилось как бешеное. Со мной Фрэнни и словом не обмолвился о некой «Лил», но он ведь и не утверждал, что ее не было. Мне ничего не светит. Хотя если бы он узнал, что у меня есть парень, он бы тоже очень удивился. Но пусть между нами и не было никаких обязательств, новость о существовании Лил разозлила меня, и я почувствовала себя ужасно глупо.

Интересно, что Фрэнни рассказал Джереми. Что я, жалкая женщина, которая сама повисла на нем? Или он описал это как удачную возможность соблазнить девчонку, пока своя девушка в отъезде?

Малькольм закинул руку на плечо Джереми и сказал:

– Ну, ладно, ребятки, хватит этих «у кого там что и как». Сегодня идеальный день, чтобы выпить. Вперед, за мной, на первый этаж!

Малькольм – высокий, лысый и франтоватый мужчина с пухлыми розовыми щеками – обладал отменным чувством юмора и любил вести шутливые беседы с начинающими редакторами и секретарями «Ходдер энд Страйк». Примерно раз в месяц он собирал нас, чтобы выпить в «Гардсмане», пабе, который находился на 34-й стрит, в паре кварталов вниз по Лексингтон-авеню. На встречу в этот паб, с его простыми закусками, мишенями для дартса и высокими деревянными стенками вокруг каждого стола, Малькольм никогда бы не позвал писателя более солидного – для этого он предпочитал «Ле Перигор». Но, кажется, ему нравилось слушать сплетни, потягивая сухой вермут, пока мы за его счет набирали столько пива, сколько только можем выпить за час или около того. Мне нравилось беседовать с Малькольмом, особенно после того, как он возвращался из своей «обожаемой Британии» и рассказывал о том, как пил чай со своей «чудеснейшей подругой» Фрэнсис Партридж. Ей было восемьдесят семь, и она была автором одной из моих любимых книг, «Любовь в Блумсбери: воспоминания».

Я зашла в лифт за Малькольмом, Джереми и еще несколькими сотрудниками, и все вместе мы пошли к «Гардсману». Когда все взяли себе напитки и расселись, Малькольм пригладил свой шелковый галстук от «Гермес», поднял бокал и предложил выпить за Джереми, на которого, с разной долей зависти, смотрели все. Джереми поднял свою кружку и быстро выпил почти половину. Я, наверное, слишком пристально смотрела на него, потому что он тут же поставил ее обратно на стол.

– Что? Я не должен был пить?

Он обратился именно ко мне безо всякой тени дружелюбия в голосе.

– Ну, по-хорошему, так быстро нет. Во всяком случае, когда тост подняли в твою честь.

– Точно. Благодарю за урок этикета.

С этими словами Джереми поднял свою кружку и расправился с остатком пива одним глотком.

Когда Малькольм отошел за добавкой для нашего стола, я спросила Джереми, откуда он знает Фрэнни. Я просто не понимала, как эти двое могли быть друзьями. Фрэнни был само тепло и легкость, а Джереми казался мне мрачным и циничным.

– Школа-интернат «Шоэт». Первый год обучения, – сказал Джереми.

– Соседи по комнате?

Он покачал головой:

– Скорее соучастники преступлений.

– Что же вы делали?

– Марихуана, Кваалюд [6 - То же, что и «метаквалон». Популярный клубный наркотик в Европе и США в 1960–1970-х годах. ], вылазки в комендантский час, обычные развлечения золотой молодежи.

– Звучит не слишком-то угрожающе.

– А что такого делала в старшей школе ты? Писала ручкой на полях «Грозового перевала» из школьной библиотеки?

– Писать в книге ручкой? Ни за что, – сказала я.

– Что насчет выпускного альбома? Придумали что-нибудь необычное?

– Он был в виде литературного журнала.

Меня все еще удивляло, как Фрэнни и Джереми могли быть друзьями. Джереми произвел на меня впечатление типичного сноба из частной школы, он как будто уже оценил меня и наклеил ярлык простой девчонки из уездной школы, которой я собственно и являлась.

Я спросила Джереми, бывал ли он в доме Фрэнни в Труро.

– Был ли я в доме Фрэнни? Да я там практически жил. Я провел там лучшие каникулы в своей жизни. И лучшие Дни благодарения.

Он сказал это так, как будто для него это была большая честь, а еще он как будто обозначал свою территорию подобным образом. Неудивительно, что он так самодоволен, он-то ведь был частью этого литературного мира.

Малькольм проскользнул обратно в наш закуток и вручил Джереми еще одно пиво.

– Итак, красавица, – обратился он ко мне, – знала ли ты, что Джереми практически вундеркинд? Его сборник рассказов издали, еще когда он учился в старшей школе. Тираж был небольшим, но, тем не менее, это впечатляет. Прямо как «Вайнсбург, Огайо», только в «Шоэте»! «Анклав в Уоллингфорде».

Джереми показался мне тогда смущенным.

– Это все заслуга нашего учителя английского, – сказал он.

Мне самой не хотелось этого признавать, но я была под впечатлением и немного позавидовала тому, что Джереми уже с подросткового возраста обладал всеми ключами к литературному успеху: талантом, уверенностью в себе и связями.

– Хватит скромничать, – продолжил Малькольм, обращаясь к Джереми. – Учитель помог тебе, потому что ты и на самом деле был хорош.

Обычно Малькольм вел себя с авторами чуть более сдержанно. Кроме того, Джереми совсем не подходил под его любимый типаж – как правило, он предпочитал шутников-блондинов. Едва ли его интерес выходил за рамки профессионального. Значит, роман Джереми – это что-то действительно стоящее.