Очи наяды - Наталья Александрова

– Как раз это я вам могу сказать. Буквы определенно армянские, причем написание не современное, а очень древнее. Такой алфавит называется «еркатагир», в переводе с армянского значит «железное письмо».

– Почему железное?

– Потому что в древности писали на каменной плите железным резцом. Армянский алфавит изобрел в начале пятого века великий армянский ученый и просветитель Месроп Маштоц. Так вот он использовал именно этот вариант алфавита – округлый еркатагир, который иначе называют месроповским алфавитом.

– Как много вы об этом знаете!

– Я армянин, и меня очень интересует история и культура моего древнего народа.

– А что здесь написано?

– Вот странно… я не могу это прочитать.

– Что, язык настолько старый?

– Да нет, не в этом дело. Такое впечатление, что здесь пропущена значительная часть букв, так что удается разобрать только некоторые слова. Вот, например, это слово означает, скорее всего, «свет». А вот это – «царский». И то я не вполне уверен.

Бейсик громко мяукнул. Видимо, ему не понравилось, что люди разговаривают не о нем, а о чем-то постороннем.

Левон Тигранович извинился на кошачьем языке и откланялся, присовокупив, что они еще увидятся, как только станут известны результаты анализов.

– Ни за что с тобой туда не пойду! – сказала Надежда коту. – Саша все это затеял, вот пускай он с тобой и возится!

Смуглый темноволосый человек в пыльном дорожном плаще, с черной повязкой на левом глазу, опираясь на суковатый посох, подошел к окованным медью воротам, постучал в них бронзовым дверным молотком, а когда из-за ворот откликнулись, проговорил нараспев:

– Во имя Отца и Сына, пустите одинокого паломника! Позвольте мне отдохнуть в вашем доме!

– Паломник паломнику рознь, – донеслось из-за ворот. – Кто ты, странник? Из каких земель будешь? Куда направляешься?

– Иду я из далекой благословенной земли Наири, направляюсь в священный Хайас.

– Входи, брат!

Рядом с воротами открылась небольшая калитка. Паломник вошел в нее и увидел крепкого, широкоплечего старика в богатом, расшитом серебром камзоле.

– Здравствуй, брат! – и хозяин обнял странника. – Наш дом всегда открыт для гостей с древней родины! Какие вести ты нам принес? Впрочем, прости, я веду себя как последний дикарь. Путника следует сначала накормить и напоить, дать ему отдых и только после этого задавать вопросы.

Он проводил гостя в дом.

Здесь немногословные слуги принесли ему воды умыться, усадили за стол, подали простую трапезу – хлеб, сыр, фрукты и терпкое вино. Гость утолил голод и жажду, и только тогда хозяин снова приступил к нему с расспросами.

– Прости, брат, мое нетерпение. Какие новости ты принес из древней земли Наири? Что творится в Армении?

Гость отставил бокал с недопитым вином, опустил голову.

– Армении больше нет… – В голосе его прозвучала скорбь. – Остатки нашей древней страны разрывают между собой персы и тюрки… в опустошенных городах и селениях ищут поживы волки и шакалы, на развалинах храмов пируют коршуны и стервятники. Потомки великих царей прислуживают диким кочевникам. Принцесс из древнего рода Багратиони продают на невольничьих рынках Багдада и Смирны.

– Горько слышать твои слова! Но чем я могу помочь тебе? Точнее, чем могу помочь несчастной родине?

– Сегодня наше дело безнадежно. Но Армения бессмертна! Когда придет время, она восстанет из пепла, как птица феникс. Однако, чтобы это случилось, мы должны сберечь древние святыни Наири. Святыни, которые тысячи лет берегли в храмовых подземельях.

– О чем ты говоришь, брат?

– Я говорю о древних свитках, где запечатлены мудрые мысли наших предков. Я говорю о реликвиях, сохраненных с тех давних времен, когда армяне поклонялись отцу всех отцов Арамазде и матери всех матерей, великой Анаит. Я говорю об очах Анаит…

– Очи Анаит? Я не ослышался? – переспросил хозяин, в голосе которого прозвучал трепет.

– Да, брат. Ты знаешь, что задолго до того, как апостол Андрей принес в Армению учение Христа, наши предки поклонялись Анаит и Арамазде. После наши предки одними из первых приняли христианство, но древняя вера теплилась в наших сердцах, ее реликвии бережно хранились в тайных святилищах – тачарах и мехьянах. Теперь, когда враги раздирают нашу древнюю землю, нашу несчастную Наири, только вера предков может вернуть нам надежду. Но для этого мы должны сберечь святыни, ибо в них бьется сердце нашей родины. Армения захвачена врагами, но множество армян рассеяно по всем странам мира. Торговцы и врачи, ремесленники и финансисты, они живут во Флоренции и Генуе, в Саксонии и Баварии, в Моравии и Провансе. И там, где есть хоть несколько наших соотечественников, есть и частица Армении. Древние святилища оказались в руках врагов, но реликвии наших предков, реликвии Анаит и Арамазды спасены. В последний момент хранители святынь вынесли их из тайников, и десятки надежных служителей отправились в дальние края, чтобы передать реликвии верным братьям – таким, как ты.

– Как я? – взволнованно переспросил хозяин. – Значит, и мне уготована роль в этом плане?

– Да, и тебе! И тебе уготована очень важная роль. С огромным трудом, с огромным риском я пронес через земли, охваченные грабежами и войнами, великую святыню – очи матери матерей Анаит…

– Очи матери всех матерей, очи Анаит? Я слышал о них от своего деда, а он – от своего… я только слышал о них… неужели мне суждено их узреть?

– Не только узреть – тебе суждено стать их хранителем. Отошли своих слуг…

Хозяин одним властным движением руки отослал из комнаты безмолвных слуг, оставшись наедине с паломником. Убедившись, что в помещении не осталось никого, кроме них двоих, пилигрим снял с левого глаза черную повязку и вынул из пустой глазницы маленький сверток из черного шелка. Положил его на стол, развернул – и по полутемной комнате рассыпались голубоватые и зеленоватые искры.

На столе лежали два круглых прозрачных камня, два сгустка холодного искрящегося света.

– Вот они – очи матери матерей, владычицы древних богов, великой Анаит!

– Ты хочешь сказать, брат, что доверишь мне эти священные реликвии нашего народа?

– Да, для того я и пришел к тебе. И это не все. Я принес еще одну святыню…