Королева Америки - Катарина Макги

– О, Беатрис, – Аделаида с тяжелым вздохом опустилась на диван. – Мы никогда не перестанем горевать. Ты это знаешь, – мягко добавила она. – Со временем боль может стать меньше, но это не значит, что мы когда-нибудь перестанем чувствовать утрату. Мы просто научимся с ней жить.

Роберт энергично закивал.

Беатрис пыталась не обращать на него внимания.

– Нам всем сейчас не помешал бы какой-нибудь повод для счастья, для праздника. Не только Америке, но и нашей семье. – В глазах Аделаиды блеснула тоска. Она любила мужа всей душой, и теперь, когда он ушел, казалось, перенесла свою любовь на старшую дочь – союз Беатрис и Тедди стал для Аделаиды единственным источником надежды.

– Сейчас эта свадьба нужна нам как никогда, – вмешался Роберт.

Беатрис беспомощно переводила взгляд с одного собеседника на другого.

– Я понимаю, но… мы с Тедди так мало знаем друг друга.

Королева Аделаида вздрогнула.

– Беатрис. Ты передумала?

Беатрис посмотрела на обручальное кольцо на левой руке. Она носила его весь месяц лишь по привычке. Когда Тедди дал ей кольцо, это казалось сначала неправильным, но в какой-то момент Беатрис, должно быть, просто привыкла.

Это наглядно доказывало, что со временем действительно можно привыкнуть ко всему.

Кольцо было прекрасным – крупный бриллиант на ободке из белого золота. Более ста лет назад он принадлежал королеве Терезе, но теперь его так искусно отполировали, что любые повреждения померкли за сиянием.

Чем-то кольцо напоминало саму Беатрис.

Она вдруг поняла, что Роберт и мама ждут ответа.

– Я просто… Я скучаю по отцу.

– О, милая. Я знаю. – Слеза скатилась по щеке Аделаиды, оставляя одинокий след туши.

Она никогда не плакала – по крайней мере, на людях. Даже на похоронах сдерживала свои эмоции, пряча их за выражением бледного решительного стоицизма. Мать всегда говорила Беатрис, что королева должна проливать слезы наедине с собой, чтобы, когда придет время предстать перед нацией, она могла бы выступить источником силы. Вид этой слезы представлял такое же ошеломляющее и сюрреалистичное зрелище, как если бы одна из мраморных статуй в дворцовом саду начала плакать.

Беатрис не проронила ни слезинки после смерти отца.

Она хотела плакать. Знала, что это неестественно, но что-то внутри, казалось, непоправимо сломалось и в глазах больше не собирались слезы.

Аделаида обняла дочь и притянула к себе. Беатрис инстинктивно положила голову на плечо матери, как в детстве. И все же это не принесло обычного успокоения.

Внезапно Беатрис почувствовала, насколько хрупким было тело мамы под кашемировым свитером. Королева Аделаида дрожала от сдерживаемого горя. Она казалась такой ранимой – и впервые на памяти Беатрис старой.

И это уничтожило то, что осталось от решимости Беатрис.

Она попыталась в последний раз представить себя с Коннором: то, как говорит ему, что все еще его любит, что хочет убежать от своей жизни и быть с ним, несмотря на последствия.

Но она не смогла этого вообразить. Казалось, будущее, о котором мечтала Беатрис, умерло вместе с ее отцом.

А может, умерло с прежней Беатрис, той, которая была принцессой, не королевой.

– Хорошо, – тихо произнесла она. – Я поговорю с Тедди.

Она сможет ради семьи, ради страны. Выйдет за Тедди и подарит Америке историю волшебной любви, которую так отчаянно ждут люди.

Пора отпустить Беатрис-девушку и стать Беатрис-королевой.

2

Нина

Нина Гонсалес затаив дыхание вытащила деревянный брусок из башни, которая становилась все более шаткой. С томительной осторожностью она положила кусочек «Дженги» [1 - «Дженга» – настольная игра, в которой игроки по очереди достают блоки из основания башни и кладут их наверх. ] на верх сооружения.

Невероятным образом конструкция устояла.

– Да! – Нина вскинула руки, испустив победный возглас, – и в этот момент пара брусков выпали из башни и с грохотом ударились о стол. – Похоже, рано я радовалась, – со смехом заметила она.

Рейчел Гринбаум, что жила дальше по коридору от Нины, подтолкнула к ней упавшие бруски.

– Итак, с тебя «шляпа» и «тюремное танго»!

Они играли с известным в Королевском колледже набором «Дженга для вечеринок», разрисованным красным маркером. Это была обычная «Дженга», только с заданием на каждом блоке – выпить несколько шотов виски, спеть в караоке, съесть шоколадный батончик, – каждый должен был следовать указаниям, написанным на сбитом бруске.

Когда Нина спросила, сколько же лет этому набору «Дженги», никто не смог ответить.

Это были последние дни весенних каникул, и Нина с друзьями тусовалась в «Огдене», кафе, над которым находился Колледж изящных искусств. «Огден» из-за своего местоположения особенно привлекал студентов театрального факультета, которые всегда удивляли Нину, а еще здесь подавали печенье бесплатно.

– Найти шляпу легко. Просто носи какой-нибудь предмет, как будто это шляпа, – объяснила Лейла Тагдиси, их общая подруга. Нина послушно сложила треугольник из бумажной салфетки и водрузила его себе на голову.

– А «тюремное танго» значит, что ты должна до конца игры оставить свой телефон на столе, чтобы мы все могли читать твои сообщения.

Лейла бросила на Нину извиняющийся взгляд. Все друзья знали, насколько она скрытна в том, что касается ее личной жизни и отношений с королевской семьей.

Однако Нина решила, что в этом семестре она станет нормальной. Поэтому, как любой другой студент колледжа в ее положении, достала телефон и положила его на стол.

Рейчел вздохнула.

– Поверить не могу, что первый день семестра приходится на понедельник. Я еще не готова начать занятия.

– Не знаю, а я вроде бы рада. – Нина вновь наслаждалась жизнью в колледже теперь, когда могла свободно гулять по кампусу, без преследований папарацци. Она еще слышала, как тут и там шептались – студенты еще задерживали на ней взгляд и растерянно хмурились, как будто думая, что встречали ее, но не могли вспомнить где.

И все же теперь было значительно легче по сравнению с тем кошмаром, в котором она жила в начале года, когда встречалась с принцем Джефферсоном.

У людей удивительно короткая память на подобные вещи. А после новостей о смерти короля, которые потрясли мир, краткие отношения Нины с Джеффом стали последним, о чем кто-то стал бы задумываться. Мир явно забыл о ней и двинулся дальше, к огромному облегчению самой Нины.