Королева Америки - Катарина Макги

– Или будущие критики, – воскликнула Джейн, – которых ты встретишь на занятиях по журналистике!

– Я хожу на журналистику не за тем, чтобы знакомиться с парнями, – заметила Нина.

– Конечно, нет, – весело ответила Рейчел. – Ты ходишь на журналистику, чтобы я могла знакомиться с парнями.

Нина фыркнула.

– Хорошо, – сдалась она. – Я постараюсь не принимать в расчет студентиков, что бы это ни значило.

– Я просто говорю, что тебе нужно время от времени ходить с нами на вечеринки. Ну же, Нина, – настаивала подруга. – Ты слишком хорошенькая, чтобы запирать себя в библиотеке.

Нина провела рукой по недавно остриженным волосам, которые теперь доходили лишь до плеч. Теперь голова казалась на удивление легкой.

Она подстриглась после разрыва, спонтанно: ей отчаянно нужно было что-то в себе изменить, и стрижка показалась самым радикальным и быстрым вариантом, сравнимым, пожалуй, только с тем, чтобы пойти и сделать новую татуировку.

Теперь, глядя в зеркало, Нина видела новую версию себя, к которой она еще не могла привыкнуть. Скулы выступали резче, а в карих глазах появился особенный блеск. Она казалась старше, сильнее.

Нина, которая годами тосковала по Джефферсону, которая пыталась изменить себя, надеясь, что сможет стать его девушкой, ушла. А эта новая, яростная Нина больше никому не позволила бы разбить ей сердце. Даже принцу.

Когда телефон зазвонил, Нина была уверена, что это одна из ее мам, но увидела на экране имя Саманты и быстро положила телефон себе на колени.

Рейчел посмотрела на нее.

– Все хорошо?

– Извините, мне нужно ответить. – Нина поднялась, натянула джинсовую куртку и вышла через двойные двери кафе.

– Сэм. Как дела? – спросила она, поморщившись от вопроса. Как могут быть дела у девушки, которая недавно лишилась отца?

– Устала. Собираюсь домой. – Принцесса говорила спокойно, даже твердо, – но Нина достаточно ее знала, чтобы уловить скрытые эмоции. Сэм была далеко не так уравновешенна, как старалась показать.

– Когда ты вернешься? – спросила Нина, прижимая телефон ближе к уху.

– Вообще-то мы уже в пути.

Нина упрекнула себя за то, что немедленно все ее внимание сосредоточилось на слове «мы». Она невольно представила, как в этот момент Джефф сидит рядом с сестрой-близнецом и слышит половину разговора.

– Джефф здесь, но он спит, – добавила Сэм, угадывая мысли подруги. – В наушниках.

– Я… ничего. Ладно.

Было больно думать о Джеффе: в ней проснулась тупая, затяжная боль, как будто давишь на незаживший синяк. Отношения с принцем оборвались так внезапно. Вот они стояли в танцевальном зале дворца, обняв друг друга, а чуть позже, той же ночью, все… кончилось.

Отчасти Нине хотелось его возненавидеть – он позволил Дафне разлучить их, позволил их отношениям разрушиться, вместо того чтобы за них бороться. Но она не могла злиться на парня, который только что потерял отца. Нине хотелось, набравшись смелости, спросить Сэм, как дела у Джеффа, но она не решилась назвать его имя.

На другом конце послышался шорох.

– Давай, Нина, расскажи мне все. Что происходило у тебя с тех пор… – Сэм едва не сказала «с тех пор как умер мой отец». – С тех пор как я тебя последний раз видела, – поспешила закончить Сэм.

Они обе знали, что их разговор звучит странно. Обычно Сэм без умолку тараторила: спорила, фантазировала и рассказывала истории в своей извилистой манере, что всегда казалось интереснее, чем если бы она излагала события строго по порядку. Но сегодня Сэм нужна была подруга, чтобы заполнить тишину.

У Нины стало тяжело на сердце. Когда кому-то так больно, ему ничем не помочь. Единственное, что можно сделать, – пострадать вместе с ним.

И все же она прочистила горло и попыталась говорить легким тоном.

– Я говорила, что остригла волосы?

Сэм ахнула.

– Сильно?

– Пришлю тебе фото, – пообещала Нина. – И еще – только что вернулась с весенних каникул, решила поехать с друзьями по общежитию. Тебе бы там понравилось, Сэм. Мы гребли на байдарках вдоль побережья и нашли тот тики-бар, где подают ледяные напитки за полцены…

Болтая, Нина опустилась на скамейку. Мимо шли студенты: кто-то назад в общежитие, кто-то на встречу с друзьями в кафе-мороженое.

– Нина, – наконец начала Сэм с нехарактерной для нее неуверенностью, – я тут подумала… ты не поедешь со мной завтра на Потомакские королевские гонки?

Нина замерла, ее сердце колотилось. Услышав в ответ лишь молчание и понимая, что оно означает, Сэм поспешила объяснить.

– Я знаю, тебе тяжело сейчас находиться рядом с Джеффом. Но это мое первое появление на публике с тех пор как… – она помолчала и продолжила: – С похорон отца, и твоя поддержка для меня много значит.

Как могла Нина ответить «нет» на такую просьбу?

– Конечно, – пообещала она.

И вот так, подумала Нина с усталостью, мне предстоит снова вернуться в мир своей лучшей подруги – мир американской королевской семьи.

3

Дафна

Дафне Дейтон никогда особо не нравились Потомакские королевские гонки. Они были такими шумными, такими неприлично заурядными.

Действительно, чего еще ожидать от бесплатного публичного мероприятия?

Тысячи людей собрались вдоль Потомака, превратив его берега в разноцветную ярмарку.

Семьи устраивали пикники на пляжных полотенцах; девушки в солнечных очках позировали для фото, которые спешили выложить в соцсетях. У баров, где продавались напитки со льдом, образовались длинные очереди.

Лед кончился через несколько часов после открытия, но люди продолжали выстраиваться в очередь, чтобы купить хотя бы теплый лимонад с несколькими листочками мяты.

К счастью, Дафна никогда не бывала в подобных местах у реки. Потомакские королевские гонки предоставляли также возможность ощутить власть и исключительность.

В конце концов, действительно важные люди не собирались наблюдать за гонками, сидя на грязном одеяле для пикника.

Неподалеку от красочных вымпелов финишной черты, окруженные канатами и охраной, стояли массивные белые палатки, над которыми возвышался королевский шатер, открытый только для семьи Вашингтон и их гостей.

В отличие от других палаток, где аристократы и мелкие бизнесмены бродили с пластиковыми бейджами, в королевском шатре все было устроено иначе. По умолчанию предполагалось, что, раз вы здесь, вас стоит знать.