Страсти спиртовы, или Ода справедливости - Делшат Кадыр

Он бежал наслаждаясь вышеупомянутыми звуками и равномерным движением(почти цитируя Роберта Уолла, в его высказывании про Брюса Ли(да простят меня фанаты Величайшего, за сравнение несопоставимых персон):

–…прежде слабого, худенького тела с тонкими костями, которое он превратил трудом, который не был нормирован ни по времени суток, ни по объёму нагрузок в нечто невероятное…

и где-то на окраине сознания, предаваясь отвлечённым рассуждениям:

–Что-то расслабился я, разомлел даже! Подумаешь-разок победил свой страх, он силён и беспощаден, как говорит Боло, его невозможно победить раз и навсегда…а туда-же: бухать себе позволил на радостях…а чего радоваться? Если-бы вчера тренер не подоспел вовремя, вряд-ли бы мы смогли обратить эту историю в благоприятное для нас русло…

2

Начинался вчерашний день прекрасно-ближе к восходу солнца он и ещё с десяток учеников и учениц мастера рукопашного боя, о имени Булат собрались у подножия холмов, опоясывающих село с северо-запада. Изрядную ночную прохладу, обычную для резко-континентального климата, господствующего на большей части свежеиспечённой страны с древней историей, любители упражнений для совершенствования духа и тела не ощущали, так-как путь от домов до рощи, примыкающей к холмам они совершили бегом. Не мешкая, без многословных приветствий приступили к подъёму на вершину, следуя за наставником. Когда добрались к краю глиняного обрыва, на востоке занималась желто-багровая заря.

–Восстанавливаем дыхание и рассаживаемся у самой кромки, короче-делай как я!

–грохотал хриплый баритон Боло (так, про себя называл тренера Ахан, из-за созвучности имён и схожести облика с довольно известным гонконгским актёром, жанра «aktion»). Он произвёл энергичные пассы руками совмещая их с определённым ритмом дыхания, сделал несколько наклонов в постепенно замедляющемся темпе и совершенно избавившись от одышки, сел у края, повелительным жестом усадил последователей справа от себя. Кое-кто всё-ещё часто дышал, но безропотно повиновался воле учителя. Явка на это ранее занятие была добровольной, как и на вечерние тренировки. Тренер не заморачивался подготовкой подопечных к каким-то там соревнованиям или их личными проблемами. Как было обговорено заранее –они платили энную сумму, он проводил энное количество занятий. Результат зависел от усердия самого обучаемого.

–Никаких поясов и сертификатов я не выдаю, -предупреждал их вначале Булат (пресловутый, вымышленный Борат конечно недостоин и ногтя вымышленного Булата), -это курс начинающего бойца, он предназначен для тех кто интересуется искусством поединка голыми руками и совершенствованием духа, короче-путём воина!

Обрыв возвышался над подножьем метров на 50-60. Все кроме крайнего левого напряжённо молчали, прилипнув каждым квадратным миллиметром тела в кромку, поросшую сухой жёсткой травой, свесив по примеру сенсея ноги от колен вниз – от том, что-бы болтать ими в воздухе, стукая пятками в осыпающуюся глиняную стену не было и речи. Когда показался край солнечного диска, зарокотал хриплый баритон Боло:

–Смотрите на солнце не жмурясь как коты и кошки, ощутите как его живительное тепло наполняет все наши жалкие естества силой, дух наш становится твёрже! Оно изгоняет из нас липкие страхи и наполняет наши очищенные души отвагой! Нас ждут великие свершения и что-бы пройти этот светлый путь станьте победителями, забудьте о мучительных и мрачных дорогах, что ведут побеждённых страхом в ад!

Это была весьма воодушевляющая проповедь – даже вечно во всём сомневающийся и саркастически усмехающийся Ахан, в этот раз ограничился тем, что пробормотал себе под нос:

–Да он поэт!

Позволив себе более глубокие вдохи и выдохи, которые вначале сидения у края превратились в малозаметную, тончайшую нить, едва связывавшую его с миром живых, он заметил, что леденящий ужас от возможного падения постепенно отпускает. Посмотрев на соратников, заметил у них такие-же положительные изменения.

–А что, если край отвалится? -раздалось с другого конца, это был голос Айдара-мелкого и отчаянного бойца. Ахан ни за что-бы не поверил, что у этого забияки могут быть проблемы с самообладанием. Любимой забавой последнего были прогулки после тренировки по боксу, возле популярного в селе ресторана, дабы пересечься с подвыпившими компаниями и подраться с самым крупным или агрессивным её представителем, или со всей «компашкой» сразу, а туда-же – дух укреплять!

– Не виноват я, не просил вас так лепится друг к другу! -проникновенно ответил Булат и добавил:

–Не «бзди», скоро заканчиваем. А если суждено кому-то из вас умереть сегодня, это произойдёт не здесь и не сейчас, уж поверьте моему опыту!

В завершающих интонациях его голоса, Ахан уловил нечто похожее на сожаление. Как-бы услышав его немой вопрос, Боло продолжил:

–Бывает так, когда жаждешь её, ищешь и загоняешь, а она всё равно ускользает! А когда приходит-всегда застаёт врасплох…

Понятно было, что он имел в виду смерть, но горькая, беспросветная тоска, так и сочившаяся из последней фразы была загадкой для Ахана.

–Может он побаивается мук ада? -мелькнула у него мыслишка. Насколько ему было известно, Боло отслужил в составе ограниченного контингента СА в Афганистане. Из любимых им военных драм голливудского производства, он знал, что война-это не только много крови и огня, работы и(прости господи), дерьма; это тяжёлые нравственные проблемы для главного, в целом положительного героя. Ну а Боло, безусловно был для него героем. Не киношным, а реальным примером для подражания. Вероятно, он много кого отправил к праотцам и возможно-не всегда это было необходимо. О том, что его беспокоят мысли об убиенных, вина которых в момент убийства не вызывала у него сомнений, а теперь казалась уже не столь существенной, по крайней мере-некоторых из них, проницательный Ахан заключил из опыта полуторамесячных наблюдений за мимикой тренера, его недосказанным репликам, постоянному мрачному выражению лица и практическому отсутствию смеха. -Если у него есть какие-то фобии, это не моё дело, мне-бы со своими справиться. -заключил он.

Проблемы с самообладанием, особенно если намечалась драка, начались у Ахана годам к десяти. До этого возраста он дрался несколько раз, если соперник попадался агрессивный-получал град ударов в начале драки и ничуть не унывая от ощутимых зуботычин распалялся и завершал поединок уже своими ударами. Некоторая инертность и погружённость в свой воображаемый внутренний мирок, создавали впечатление о нём, особенно на поверхностный взгляд как об изрядном тугодуме. «Шишкарём» он не был, но на удар отвечал ударом, на словесные выпады, отвечал тонкими, подколами, которых сверстники просто не понимали, но не из-за боязни, а опять-же-больше по причине некой внутренней отрешённости, с которой воспринимал окружающую действительность большую часть дня.