Африка пятиструнного самурая - Всеволод Быков

Десять детей превращаются в пятьдесят. Меня окружают. Я останавливаюсь, весь такой из себя иностранец. Может я и «need some help», но что ты можешь сделать с этим, египетский человеческий детеныш? Спрашиваю для интереса: «Где тут можно поесть бесплатно»? Дети начинают совать мне деньги. Естественно, ничего у них не беру. Одинаковые вопросы градом сыплются из невоспитанных ртов суэцких коричневых детей. Я отвечаю всем на все. Я фоткаюсь с ними. Я играю им несколько импровизационных зарисовок. И вроде бы вопрос интересного иностранца исчерпан, но нет. Дети продолжают прибывать. Вот уже их почти сто. И один из них откуда-то достал барабан. Мы проходим вдоль набережной метров пятьсот, я играю, мне подыгрывают на барабане, а остальная сотня детей хлопает в ладоши в такт. Что происходит?

Некоторые без стеснения запрыгивают ко мне на рюкзак, лапают меня, дергают за волосы. В их школьную программу, что, входит раздел: «Как задолбать белого человека»? За право подойти поближе ко мне некоторые начинают драться друг с другом. Разнимаю драчунов. Детей уже давно больше ста. Все хотят моего внимания. Каждая египетская козявка хочет, чтобы я ответил на все ее вопросы. Одинаковые вопросы! «What is your name? Where are you from? How are you»? Каждый гребаный детеныш хочет, чтобы я с ним сфоткался. Внимание всем я уделить не могу.

Мне начинают кричать всякие гадости, типа: «Fuck you and your mom and dad»! Все это уже начинает утомлять. В один момент, раскидав в стороны окруживших меня детей, я бегу через три дороги, уворачиваясь от транспорта, бегу в какие-то дворы, петляю там, в итоге сбрасываю с себя большую часть детского паразитизма. Перевожу дух. Ух, египетские мелкие засранцы, не видящие в иностранце человека, а только предмет для развлекухи!

Бреду вдоль обшарпанных пятиэтажек, слегка охреневший. Вдруг рядом останавливается машина, выходит обычный человек в шортах и майке. Заводит со мной, вроде как, безобидный разговор: «Кто ты? Откуда? Как дела»? Но потом просит предъявить документы. Посылаю его в задницу, ухожу. Он мне что-то кричит вслед. Тоже мне, проверяльщик-шалупоньщик.

На «Maps. me» были отмечены две церкви в шаговой доступности от набережной, но я нашел аж четыре. Правда одна не действующая, одна на реконструкции, а две другие с охраной при входе и пулеметчиками на стенах. Решил попробовать вписаться в каждой из них. В первых трех у меня смотрели паспорт, а потом выпроваживали. В последней посмотрели паспорт и сказали: «Может быть, подожди». Принесли мне чайку. Я спел военным песенку «One day» и «Аборигенка Маня», чтоб скоротать свое ожидание. Всем солдатам и ментам было очень весело. Один мент, хорошо говорящий по-английски долго листал мой паспорт, задавал вопросы: «Кто? Откуда? Когда прибыл? Почему не идешь в отель? Куда дальше собираешься»? На вопрос, почему я хочу спать именно в церкви, я ответил, что церкви во всем мире могут принимать путников на ночь. И, что это интересный культурный опыт, намного интересней, чем просто пойти в отель.

Привели еще несколько ментов. Привели даже главного священника этой церкви. Он объяснил, что внутри ничего не приспособлено для сна, но я сказал, что это не проблема, и что у меня есть пенка и спальный мешок. Самый англоговорящий мент сказал, что никаких проблем, надо только съездить в участок на проверку к «большому начальнику», потом меня привезут обратно, и я смогу переночевать в церкви.

За мной приезжает полицейский фургон с сопровождением из четырех ментов. Я сажусь в него. В конуре для перевоза заключенных очень классная акустика. Едем в участок, играю своему конвою песню «Никого не осталось». Менты веселятся, снимают меня на телефон. Мне весело, ментам весело, водителю весело – всем весело.

Перед входом в участок, меня спрашивают, есть ли у меня нож, я честно отвечаю, что да. Просят на стойке при входе, предъявить нож отдельно, телефон отдельно, паспорт отдельно. Говорят – сдать вещи. Хорошо англоговорящий мент прощается и уходит. Мне указывают на открытую дверь слева от стойки при входе. Я захожу. Дверь сзади вдруг захлопывается и защелкивается. Я оглядываю комнату. В ней много людей, многие молятся. Кто-то развалился на ковре и дремлет. Кто-то сидит на скамейке, погруженный в свои мысли. И все египтяне. Все выглядят не очень. Атмосфера напряженная. Тут я понимаю, куда я попал. Я в камере временного задержания! «This is police station. Wait. Go out tomorrow, maximum», – все, что мне в состоянии сказать один местных заключенных по-английски.

Какого хрена? ! За что меня сюда? Могли бы сказать просто: «Нет, в церкви спать нельзя». Я бы дальше пошел, чего спектакль разыгрывать? Сижу, жду уже пять часов, абсолютно не понимая, что делать. В голове постоянно крутится мысль о том, насколько все это нелепо и, что меня точно скоро должны выпустить, я же ничего не сделал! И я белый, я иностранец!

Наконец-то меня вызывают к «большому начальнику». Два мента ведут меня на пятый этаж, по обе стороны держа за руки. Большой начальник вежливо на английском объясняет, что я задержан, потому что в церкви спать нельзя. А я ведь и не спал, только спросил! Задает мне ряд стандартных вопросов: «Кто? Откуда? Когда прибыл? Где ночевал вчера? Куда направляешься? Сколько здесь будешь? Почему ты хотел спать в церкви»? Предъявляю ему все содержимое своего рюкзака. На тюбике с марганцовкой и на складном ножике большой начальник задерживает свое внимание.

– Зачем тебе нож?

– Ну, чтобы резать что-то или чистить фрукты…

– А это что такое?

– Это лекарство-антисептик, от поноса или от порезов. А что такой тип ножей тут запрещен?

– Нет, не запрещен…

Большой начальник смотрит документы, хмурится, сопит. Придраться не к чему. Говорит, что могу покинуть это место примерно через час. Радостный возвращаюсь в камеру, думаю, что ладно, пронесло, как говорится. Заключенные интересуются, что произошло, за что я здесь, и что со мной будет. Сначала пытаюсь на арабско-английском объяснить им, что хотел переночевать в церкви, попал сюда, чего делать не знаю, может быть скоро выйду. Вскоре бросаю свои лингвистические мучения и просто говорю, разведя руками: «Welcome to Egypt»! Юмор поняли, по камере прокатываются отрывистые смешки заключенных.

Проходит два часа. Меня вызывают на телефонный звонок ровно на один вопрос: «Where do you work»? Называю место работы, с которого ушел перед путешествием – «Hiper-com Service», называю должность – менеджер, чтобы не усложнять. Через 1, 5 часа меня выводят из камеры и снова ведут на пятый этаж. Большой начальник опять задает мне вопрос: «Where do you work»? Отвечаю все то же самое, что и по телефону. Это что за бред такой? Они меня проверяют, не заврался ли я, случаем? Потом мне сообщают, что какой-то там ответ от посольства РФ не пришел и, что мне придется провести здесь ночь. И ничего с этим сделать нельзя. В отель нельзя, на свободу нельзя. Прошу выселить меня из общей камеры. Соглашаются. Мне дают мой рюкзак, я стелю пенку справа от входа, перед стойкой, куда я сдал паспорт и телефон. Прошу свой телефон позвонить. Не дают.