Укромный уголок - Анна Даунз

А потом Рея с серым лицом нетвердой походкой заявилась к Эмили и принялась упрашивать, чтобы та сходила с ней на день рождения племянницы, которой исполнялось два года. «Ну пожалуйста, Эм, – канючила она, – одна я этого не выдержу». В итоге они вместе отправились в чистенький беленький домик в Путни, кишевший розовощекими детьми. Эмили никогда в жизни не чувствовала себя такой грязной. Это было три года назад, и с тех пор с Реей они не виделись.

Разумеется, можно было бы пожить у родителей, но при мысли о том, что нужно пусть временно, но вернуться к Джулиет и Питеру, ее начинало тошнить. Оставался еще один вариант, не менее ужасный. За последние пять-шесть лет Эмили уже бессчетное число раз звонила матери и просила у нее денег. Всегда обращалась к Джулиет, а не к Питеру, который направо и налево всем рассказывал, что современных детей, по его мнению, нужно учить самостоятельности, хватая их за шкирку и швыряя в бурные волны взрослой жизни без спасательного жилета. Зато Джулиет в конце концов всегда уступала. Однако Эмили сомневалась, что так будет и в этот раз.

После своего прошлого визита она родителям не звонила, так что весь спектакль придется проиграть с самого начала. А какой у нее выбор? Жить в коробке на помойке? Все-таки мать скорее будет готова расстаться с некоторой суммой, чем смотреть, как ее дочь спит на пороге. Такая вероятность составляла восемьдесят процентов. Ну ладно, семьдесят пять.

Эмили покосилась на телефон. Во рту пересохло.

«Просто сделай это».

Она схватила мобильник и нажала на кнопку быстрого набора.

Джулиет ответила через шесть долгих гудков:

– Алло, Эмили? Это ты?

– Да, это я. Привет.

– Привет, милая! Я так рада, что ты позвонила! Подожди минутку… Я сейчас… Тут тебя не слышно…

– Алло! Ты где?

Из динамика доносился какой-то фоновый шум – звяканье, смех и музыка.

– Не вешай трубку, – сказала Джулиет. – Я только…

Раздался скрип, стук, и посторонние шумы исчезли.

– Ну вот, так гораздо лучше, – продолжила мать. – Прости, я в ресторане. Помнишь, тот, на углу, где раньше был старый банк? Они там все переделали. Теперь все очень мило, и готовят превосходно.

– Здорово. – Эмили сделала вдох. – Слушай, я хотела извиниться… ну, знаешь… за тот раз. Мы не очень хорошо расстались. Я переживала…

– О, спасибо, милая, извинения приняты. – Джулиет помолчала. – Давай просто забудем об этом, и всё, о, кей?

– Правда забудем?

– Конечно.

– О, кей. Значит, у нас все хорошо?

– Да, солнышко, все хорошо.

– Круто. – Эмили сковырнула вилкой засохший на краю стола яичный желток. – Так… как у тебя дела?

Джулиет рассмеялась:

– Отлично, а что? – Она сказала это таким тоном, будто ждала еще каких-то слов.

«Странная она сегодня какая-то», – подумала Эмили и спросила:

– А у Питера?

– У твоего отца тоже все прекрасно. Он, кстати, здесь. И бабушка с дедушкой, и тетя Кэт тоже. Хочешь с ними поговорить?

– О нет, не буду их беспокоить. – На смену чувству вины пришла обида. «Какая прелесть. Семейный ужин без паршивой овцы. Всё, как они любят». – Знаешь, – быстро заговорила Эмили, решив не тянуть резину, – тебе это не понравится, но, пожалуйста, выслушай меня, потому что я… э-э… у меня все очень плохо.

– Ты заболела?

– Нет, и умирать не собираюсь, но дела и правда хуже некуда. Я в беде.

– Ты меня пугаешь. – Джулиет сдавленно хихикнула. – Надеюсь, ты не беременна? Спрашиваю, потому что точно знаю, что ты звонишь не для того, чтобы опять попросить денег.

– Я же сказала – тебе это не понравится.

– Эмили…

– Я не стала бы тебе звонить без крайней необходимости.

– Эмили, стоп. – Тон Джулиет совершенно изменился. – Ты собираешься попросить у меня денег? Да или нет?

Девушка сглотнула. Никаких обходных путей не осталось.

– Типа того. Да. Но пожалуйста, поверь мне, я правда в отчаянном положении!

На другом конце линии раздался вздох, а затем странный звук – то ли смешок, то ли всхлип.

Эмили упрямо слушала звон столовых приборов и неразборчивый гул голосов в ресторане, готовясь вытерпеть очередную нотацию.

– Ну ладно тебе! – не выдержав, первой прервала она молчание. – Не говори, что ты потрясена моей просьбой. – В ее словах звучала горечь, хотя Эмили старалась себя контролировать.

Джулиет наконец заговорила, и голос у нее теперь был хриплый:

– Нет, я не потрясена. Ничуть. Просто я думала…

– Что? Что ты думала?

Раздалось сопение, и зашуршал бумажный платок.

– Я думала, ты звонишь, чтобы поздравить меня с днем рождения.

«О, черт».

– Джулиет, я…

В динамике щелкнуло, и зазвучали короткие гудки.

Глава четвертая. Скотт

Для Скотта каждый рабочий день начинался ранним утром с особого ритуала. Он приезжал в офис до рассвета и бродил из кабинета в кабинет, любовно проводя пальцами по уголкам и изгибам своего королевства. Под пальцами скользили мягкая кожа, полированное дерево, матовое стекло, черная сталь, а в голове шла безмолвная инвентаризация. Скотт знал это здание досконально – все закоулки, все повороты; он лично руководил процессом реконструкции, начиная с того момента, когда строители снесли первую стену, и заканчивая работой электриков, монтировавших розетки. Он помнил каждый пункт в плане, каждое решение, каждую закупку материалов. Этот офис был его детищем, видением, мечтой, в буквальном смысле воплотившейся в жизнь.

Много лет назад, после окончания университета и перед выходом на свою первую работу в инвестиционном банке, Скотт заснул в поезде между Лондоном и Бристолем, а когда проснулся, уже точно знал, как будет строить свою карьеру. С кристальной ясностью ему представилось, что однажды он станет основателем собственного фонда, ориентированного в основном на развитие и поддержку стартапов, и построит идеальный корпоративный дворец, где этот фонд разместится. Он уже видел строгую красоту офисных кабинетов, мнимую простоту их стиля, достигнутую баснословными расходами. С тех пор он лелеял свою мечту и неустанно трудился для того, чтобы она осуществилась. Так он всегда и действовал – в детстве, в юности, в молодости и во взрослой жизни мечтал, планировал и методично работал, воплощая собственные мысли в реальность.