Чистый кайф - Тиффани Дженкинс

– Итак, я сейчас сниму наручники и ножные браслеты и передам вас мисс Дэвис, – сказал охранник.

О-о, мисс Дэвис, как приятно звучит! Стоило ему снять с меня цепи, как щиколоткам сразу стало легче. Он открыл дверь в мрачную комнату, где меня прямым взглядом в лицо встретила женщина-охранница, не спускавшая руки с пистолета.

– Снимите одежду, пожалуйста, – потребовала мисс Дэвис.

– Но-но, мы только что познакомились, вроде как рановато, не надо…

Она оборвала меня прежде, чем я успела договорить неуклюжую шутку:

– Боже мой, ты миллионный человек, который мне это говорит! Снимай свою чертову одежду, руки на стену. Сейчас же!

Очевидно, мисс Дэвис шуток не понимала. Запомним.

Вначале она заставила меня принять душ с помощью душевой лейки на стене. Мне было очень некомфортно мыться на глазах у совершенно незнакомого человека, но после душа, когда она велела мне «нагнуться и расставить ноги», унижение достигло совершенно нового уровня.

– Надевай, – жестко велела она, кидая мне новый комплект формы. Потом вручила рулон туалетной бумаги и зубную щетку. – Мыло у нас кончилось, скажешь ночной охране, они принесут.

– Не проблема, – пробормотала я, понимая, что пройдет еще четыре дня, прежде чем я получу мыло. Оказалось, мой комфорт – не главный приоритет сотрудников тюрьмы. К осознанию этого – и многих других любопытных фактов, касающихся охранников, – я пришла со временем.

Дэвис подвела меня к широченной двери и бросила «готова» в рацию тому человеку, который отвечал за ее дистанционное открывание и закрывание.

Мне захотелось выхватить у нее рацию и завопить: «Погодите! Я! Я не готова! » – но я догадалась, что, вероятно, получу за это удар электрошокером.

Когда дверной замок щелкнул, она распахнула дверь и сказала:

– Ты в пятой, – а потом захлопнула ее за мной. И тут я услышала громкий рев тех самых диких женщин.

Впрочем, рев мгновенно прекратился. Воцарилась абсолютная тишина, и сотни женщин внезапно стали пожирать меня глазами. Я не знала, что делать, и неловко улыбнулась им. Одни рассмеялись, другие начали выкрикивать нецензурные комментарии, а одна завопила:

– Подсадная шлюшка!

Я не поняла, что это значит, но позднее выяснила, что если ты выглядишь не так, как тюремные завсегдатаи, другие заключенные считают тебя копом под прикрытием. Так что это хорошо.

Я нашла камеру номер пять и нерешительно ступила внутрь. Из шести металлических коек четыре были заняты матрацами, поэтому я двинулась к одной из пустых.

– Привет, я Тиффани. Вы не против, если я положу свой матрац сюда? – спросила я беззубую женщину, которая ковыряла ногти на ногах, сидя на верхней койке.

– Да мне нафрать ф выфокой колокольни, – отозвалась она, не отрывая взгляда от своих ног. Вежливая какая, подумала я, шмякнула матрац на койку и принялась заправлять постель.

Бо? льшую часть того дня я пролежала. Все тело так болело из-за абстиненции, что мне было трудно даже дышать. Сквозь решетку своей камеры я смотрела, как женщины сновали туда-сюда, смеясь и явно неплохо проводя время. Как они, черт возьми, могут смеяться? Они что, не понимают, что находятся в тюрьме? Многие из них казались вполне довольными жизнью. Я же думала, что счастья мне больше не видать никогда.

Депрессия и отчаяние придавили меня так сильно, что казалось, будто меня разбил паралич. Наконец до меня дошло, что я проведу в тюрьме очень много времени, и даже если выберусь отсюда, то до конца дней все окружающие будут меня презирать, и мне уже наверняка никогда не добиться уважения. Мрачные мысли о том, каким будет мое будущее, вламывались в сознание с грохотом. Я буду бездомной. Никто не захочет любить такую тварь, как я, особенно после того как узнает, как я поступила со своим последним бойфрендом.

Представлять себе дальнейшую жизнь с последствиями тех дел, что я натворила, было невозможно. У меня не было сил, чтобы жить дальше. И вдруг мне захотелось просто положить всему конец. Предвкушение неожиданного, ожидание и тревога – меня просто не хватило бы на это все. Казалось, я уже провела в тюрьме целую вечность, а пока еще даже не узнала, какие мне предъявлены обвинения. Ну не создана я быть взрослой; не написано мне на роду прожить полноценную жизнь. Я жалкая неудачница, думала я, и такой останусь навсегда. У меня нет выбора, нет другого пути. Сегодня, после того как все улягутся спать… я убью себя.

4

Пока все остальные ужинали в общей комнате, я смотрела в окно камеры. Аппетита не было; к тому же я не видела никакого смысла набивать желудок, поскольку знала, что всего пара часов отделяет меня от конца пребывания здесь, на земле.

Я посвятила некоторое время размышлениям о том, как реализовать свой план – это представляло определенные трудности, учитывая, что вариантов у меня было не так уж много. Тем, кто обдумывал самоубийство, задачу здесь не особенно облегчали, – полагаю, потому что число желающих воспользоваться таким преимуществом было бы астрономическим. Одной только ломки достаточно, чтобы побудить любого цивилизованного человека задуматься о прыжке с крыши. Но если добавить к этому те разрушения, которые я сеяла на своем пути, смерть оставалась единственным выходом.

Капли дождя появились на окне, когда мои мысли начали уходить в сторону. Я думала о своих родственниках, о том, как у них будет разрываться сердце, когда завтра они узнают новости. Я тут же выгнала эти мысли из головы, потому что мое желание умереть было намного сильнее любых забот о чьих-то там эмоциях. И я боялась, что, если буду слишком много думать о семье, это положение изменится. Я сожалела о том, что мне так и не придется узнать, каково это – выйти замуж и иметь детей. Из меня в любом случае получилась бы отвратная жена и мать, так что, право, я собиралась оказать миру большую услугу.

Одной только ломки достаточно, чтобы побудить любого цивилизованного человека задуматься о прыжке с крыши.

Я надеялась каким-то образом увидеться с мамой. Если по какой-то безумной причине существование рая в конце-то концов окажется правдой (что, по мне, было совершенно абсурдно), то она наверняка находится именно там. Но если даже это действительно так, то, вероятно, наши пути больше никогда не пересекутся. Говорят, что самоубийство – грех, и велика вероятность отправиться за него в ад. Но если и ад реален, то я уже в любом случае купила себе туда билет, вне зависимости от стратегии своего исхода. Так что пошло оно все нах!