Нордвуд. Сумрачный город - Хелен Тодд

– Стой, – выкрикнула Эмма и схватила Анри за запястье.

– Я справлюсь, – отозвался он злобно, пытаясь освободиться.

– Ты – да, а я – нет, если проклятый заманивает в ловушку. Они не ходят по одному. Слышишь? Всегда рядом фелон, оставляющий знак, чтобы вернуться к добыче, если та убежит. Это ловушка, черт возьми, слышишь? Ло-вуш-ка!

Дыхание перехватывало, говорить становилось труднее, ведь в порыве эмоций Анри притягивал больше энергии, чем могла перенять на себя Эмма. Перед глазами все поплыло. Плевать на давящую боль. Остановить Анри – любой ценой.

Сейчас, ощущая свою беспомощность и слабость, она чувствовала, как внутри закипает злость. Да, Эмма считалась слабой ведьмой, да, она всегда плыла по течению и молча выполняла просьбы Тодора, всецело полагаясь на его видение. Но она не позволит себе упустить Анри. Ее предназначение – быть равновесием.

– Остров не любит падали, тебя возьмут живым, выпьют всю магию, всю до единой капли, и что будет? Мы клялись защищать город, а не нападать. Слышишь?

– Мы клялись защищать город… – хрипло повторил Анри и отошел от барьера.

– И помочь с возвращением Николаса и Джин-Рут. Оставь силы для этого. Не поддавайся на провокации. Они не тупые, они заманивают тебя к фелону, чтобы тот поставил знак и перенимал на себя твою энергию, а потом другие нашли тебя в момент слабости.

– Эмма?

Анри обернулся. Если бы не пелена перед глазами, то Эмма заметила бы, как черные склеры становятся белыми, как отступает магия и проклятый, видя, что ведьмаки сосредоточились друг на друге, исчезает. Он еще вернется. Чуть позже, когда найдет брешь в защитном заклинании, ведь рано или поздно сила иссякнет.

– Опусти голову, опусти, у тебя кровь из носа.

Анри взял Эмму за плечи, помогая ей сохранить равновесие.

– Все будет в порядке, нужно немного времени, и все будет хорошо. – Она говорила это скорее сама себе.

– Пойдем к Тодору, там отдохнешь…

– Нам туда к полудню, лучше пройдемся, так всем будет спокойнее.

С этими словами Эмма достала платок, вытерла кровь и осторожно втянула сухой воздух. Тот неприятно щипал нос, позволяя прийти в себя. Скоро должно стать легче.

Избыток магии всегда оставлял свой отпечаток.

В этот раз повезло, что Анри вовремя остановился.

Взял себя в руки, понимая, что еще немного, и Эмма начнет задыхаться от боли. И это будет его вина.

Сейчас, стоя у границы нового города и крепко прижимая к себе Эмму, Анри перебирал ее светлые локоны, зная, что между ними есть чувства. Ничто другое не заставило бы его одуматься.

Их связь – спасение.

Черта, которую нельзя пересечь.

– Я люблю тебя, слышишь? Прости…

Он зарылся лицом в ее волосы, нежно погладил спину, стараясь передать свои эмоции касаниями. Бережными, осторожными и чуткими.

Особняк Рэнделов.

Тодор

Он слышал встревоженное дыхание Аннетт. До полудня оставалось всего ничего, но ее беспокоило не то, что будет, а то, что произошло недавно.

Тодор покачал головой, прогоняя воспоминания о ночи, когда она отпаивала его зельями. Тогда он был второй раз на грани смерти. Усталость взяла свое. Тодор выгорел, исчерпал свои силы, магия перестала подчиняться… А дальше все как в тумане. Мутном, насыщенном ароматами: железным от крови, горьким от полыни.

В горле еще ощущался приторно-сладкий привкус одного из отваров. Казалось, с тех пор прошла целая вечность, слабость исчезала, будто пара глотков свежей крови вытесняла все неприятности. Выйти бы на охоту, получить обманом, то есть внушением, еще немного. Но жажда вампира – худшее из наказаний. То, с чем тяжело бороться, то, что лишает рассудка. Поэтому Тодор позволял себе лишнюю чашку из больницы. Донорскую. Холодную. Так откупался за алчность вампирской сущности.

Сытый зверь в капкан не полезет.

– Они опаздывают…

Аннетт посмотрела на старинные напольные часы, возвышавшиеся над небольшим журнальным столиком, вокруг которого стояли диван и два кресла: одно – Тодору, второе – ей.

– Это не имеет значения. Для Николаса и Джин-Рут нет ни дня, ни ночи, а для нас – чем позже начнем, тем лучше. К обеду магии в городе меньше всего. Она потоками уходит на остров, а значит, будет проще нарушить и восстановить баланс без последствий.

– Без них мы не найдем ключи…

– Никогда. Знак – плата за снятие защиты. Ведьмаки, как и ты, станут свободны от Нордвуда, когда отдадут зеркальный символ одному из барьеров острова. Всего семь дверей.

Тодор заметил, как побледнела Ани. Ей было сложно представить себя без связи с этим городом.

– Не говори об этом никому. Они все, и ты тоже, не готовы к тому, чего может не быть. Не обрывай мотыльку крылья ради того, чтобы он не обжег их светом.

Можно было бы поспорить, но Аннетт молча согласилась. За годы, прожитые в доме Тодора, поняла: верь, если на это есть силы. Тем более тем, кто не единожды спас тебя. А приемный отец многое давал ей, не требуя ничего взамен.

Стук в дверь смешался с первыми раскатами грома. Анри и Эмма вошли в просторную комнату. Тут же вспыхнули магические шары, которые Тодор использовал вместо светильников. Они служили ориентиром для Николаса и Джин-Рут. Теплый, насыщенный энергией Нордвуда огонек, притягивавший тех, кто потерял свой путь.

Анри поправил растрепанные светлые волосы, хмуро окинул взглядом практически пустое помещение: диван, два кресла, старинные часы и накрытое полотенцем огромное зеркало. Такие стояли на деревянных подставках в магазине антиквариата «Палеос».

Эмма походила на перепуганного воробушка. Кусала бледные губы, прижималась к Анри и часто дышала, будто только что они бежали.

– Все в порядке? – Тодор поднял бровь и вальяжно прикурил трубку.

– И да, и нет. Сила вышла из-под контроля, но Эмма вовремя это остановила, – ответил Анри.

Он широким жестом обнял ее за плечи, поцеловал в висок и крепко сжал хрупкую ладонь.

– Как только с зеркала будет снята ткань, вы вольете в эту комнату столько энергии, сколько сможете, а после переместитесь к себе домой. Там я поставил защиту, там вас не заденет магия мертвых, если Ани удастся найти связь с Николасом. – Тодор говорил размеренно, спокойно, вселяя в юных ведьмаков веру в то, что все продумано.