Попасть в отбор, украсть проклятье - Надежда Мамаева

Так оно и вышло. Я несколько раз накладывала и стирала перед зеркалом макияж. Первый раз перестаралась с пудрой – и румянец вышел излишне здоровым. Прямо свекольным. Вторая попытка привела к тому, что, увидь мой раскрас, девицы из квартала Сиреневых фонарей полезли бы в драку – вырывать лохмы наглой конкурентке, вздумавшей покуситься на их угодья.

Но с третьего захода все получилось как надо: и чуть смуглая кожа, и небольшой румянец, и алые губы. Припудрила подбородок, шею. Задумалась над тем, что делать с руками – крем с них быстро смоется… А потом вспомнила о тонких перчатках в мелкую сеточку. Их я надевала лишь однажды – на свадьбу Нари. Правда, они были небесно-голубыми. Ну да ничего – завяжу на волосах, собранных в высокий хвост, ленту в тон.

Когда хроносы в зале гулко пробили полдень, я была готова. И не только сама – вещи для «стажировки» лежали в ярко-желтом потрепанном чемодане, который стоял посреди комнаты.

Внизу хлопнула дверь, а потом дом наполнился детским смехом и криками папы: «Осторожнее! Не разбей! ».

Выйдя на лестницу, я увидела чету Норвуд в полном составе: их шебутную тройню, Нари с округлившимся животом и Вирмара. Последний осторожно обнимал кузину за талию, будто оберегая ото всего мира сразу. Глядя на них, я поняла, что по-настоящему счастливыми могут быть только любящие, а влюбленные… Влюбленные только еще постигают эту непростую науку.

Генри, уже ничем не напоминавший утреннего разгильдяя, остановился перед лестницей радом со мной. Его расчесанные волосы лежали волосок к волоску, деловой костюм сидел идеально. Значит, после встречи братец отправится прямиком на работу, где опять задержится едва не до полуночи.

– Тай, как думаешь, – неотрывно смотря на кузину и ее мужа, спросил Генри: – лучшая пара – та, которая началась с дружбы, ненависти или симпатии?

– Та, с которой отпустили пораньше, – машинально ляпнула я, думая об университете. И лишь потом исправилась: – В случае кузины – та, которая началась со шпионажа.

Брат закашлялся и, похлопав себя по груди, сдавленно произнес:

– Тай, первый вариант был лучше. Кстати, утром, когда ты меня тащила по лестнице. Что это было: заклинание или эликсир?

– Амул… – ответить до конца я не успела. Раздался оглушительный звон.

Юные наследники рода Норвуд, еще не обремененные мыслительным процессом о тайнах бытия и высоких материях, больше всего напоминали небольшое стихийное бедствие, которое было невозможно усмирить. Хотя… как-то мне удалось их локализовать. Но Нари, узнав, что я, сидя с племянниками, загнала их в круговую ловушку для лича, отчего-то жутко разозлилась. Хотя это был единственный случай, когда юные Норвуды почти ничего не разбили. Не считая межкомнатной перегородки, угла камина и двух окон. А так да. Все осталось целым.

– Как думаешь, сколько отец продержится? – когда в ушах перестало звенеть, вопросила я.

– В роли милого дедушки? – уточнил Генри.

– Просто дома, – я улыбнулась кузине и Вару.

– Думаю, час, – хмыкнул Генри.

– Ставлю, что не более получаса.

– По рукам, – братец протянул ладонь. – Проигравший неделю моет посуду.

Моя рука на миг зависла над его ладонью. Я успела подумать, что не будет этой недели, но потом ударила. Братец не должен ни о чем догадаться.

Чаепитие прошло на удивление мирно: дети крушили верхний этаж. Гоняли нашего фамильного призрака Йонока и так же шустро удирали от кота Беннедикта, возомнившего себя не иначе как свирепым тигром.

Дядя Матеуш вышел к нам, зевая. Дедушку Морриса внуки нашли сами. Хотя он самоотверженно и отчаянно старался «не найтись». Вспомнила, как однажды кузина привезла тройню к нам на пару дней погостить. По прошествии выходных, едва открылась дверь и Нари с Варлоком шагнули за порог, раздался крик: «Ура! Мама с папой приехали! » Это ликовал, бежал навстречу, роняя тапки и опережая внуков, дедушка Моррис.

В три часа, когда Варлок ободрал с деда, как репьи с беспризорного пса, внуков, Норвуды отчалили. И мы смогли выдохнуть.

А затем я заспешила в университет. И едва вошла в аудиторию, как удостоилась двух десятков внимательных взглядов. И поняла, что чувствует умертвие на практике. Тут же захотелось задрать подол повыше, чтобы не мешал бежать, и дать деру.

Глава 3

– Тай, нам сказали, ты едва ли не при смерти!

– Магистр был бледным, будто его Костлявая прогуляться к алтарю позвала.

– А куда ты вчера исчезла?

– Подруга, ну ты вчера всех и напугала! – Клаус, угрем проскользнув меж сокурсников, оказался рядом, и положил свою лапу мне на талию, приобняв.

И вот странность: вроде и тон был шуточный, и манеры разгильдяйскими, но я почувствовала, как напряглась на миг его рука, и поняла – за этой беспечностью скрывается тревога.

И улыбнулась как можно шире. Понимая, почему самые страшные вещи часто не только говорятся спокойным тоном, но и маскируются тонной лжи.

– А знаете, как я сама напугалась! Особенно когда подумала, что мое тело уже успели сожрать!

От дальнейшей лжи меня спас звонок. Вместе с ним, ворвавшимся в аудиторию, пришел и магистр Рухус. Преподаватель молодой, но из серии «каждая пипетка мечтает стать клизмой». Он часто настолько раздувался от чувства собственной значимости, что мы всей группой с замиранием ждали: а не разорвет ли его вовсе. Увы, вчерашний кучерявый аспирант, а ныне магистр лопаться не желал. Этот протеже декана (и по совместительству – его сын) с миной профессионального дегустатора лимонов дошел до своей кафедры.

– Садитесь, адепты, – с чувством превосходства в голосе бросил он. Его взгляд заскользил по партам и остановился на мне.

Губы Рухуса скривились. Хотя казалось: куда больше-то? И он, так, словно каждое произнесенное им слово стоило форинт из его же кошелька, процедил:

– А… адептка Росс… – Он сложил руки перед собой. – Вас можно поздравить с огромной удачей.

По аудитории пролетела волна шепотков и переглядываний ничего не понимающих сокурсников. Преподаватель же, как дешевый актер гастролирующей труппы, дождавшись, когда любопытство студиозусов дойдет до той черты, что какой-нибудь смельчак будет готов спросить в полный голос, собственно, в чем дело, веско добавил:

– Не знаю, чем вы так талантливы, – глумливо протянул он, – что ректор университета издал приказ направить именно вас на стажировку в усыпальницы стригоев. Хотя были и более достойные кандидатуры, чем третьекурсница с сомнительными достижениями в учебе.