Метро 2033. Ладога - Дмитрий Ермаков

У Семена забрали арбалет, связали руки за спиной. Провинившийся охотник не сильно сопротивлялся. Он и сам понимал, что подвел отряд.

Диана в первый момент хотела встать на защиту Семена, карцер казался ей слишком строгим наказанием. Но все же промолчала.

«По его вине мы все могли погибнуть, – подумала лучница. – Пусть накажут. Может, лучше дойдет».

Соблюдая меры предосторожности, всеволожцы окружили умирающего вепря и добили ножами. Диана в этом не участвовала. Лишать жизни издалека – это она умела. Резать ножом еще бьющееся в предсмертных конвульсиях тело – нет. Это было для девушки уже слишком.

– Я – лучница, а не мясник, – заявила Диана Невская, когда ей в первый раз предложили перерезать глотку подстреленному зверю.

– Ну, ты и чистоплюйка, – услышала девушка в ответ.

Но смеялись над ней недолго. Несколько точных выстрелов с большого расстояния – и авторитет девушки среди охотников вновь вырос.

Вот и сейчас она наблюдала, как товарищи добивают кабана – без жалости к лесному зверю, но и без радости. Они просто делали свою работу. Лесники прорубали просеки, охотники отстреливали зверей. Каждый выполнял свою задачу. Община нуждалась в мясе и мехе. Добыть все это можно только в лесу, охотой. Диана поняла и приняла эту простую истину.

– И все-таки почему он не свернул? – спросила она Захара, когда они возвращались на базу.

– Говорят, раньше так с волками было, – отозвался командир. – Их гнали в узкие проходы из красных флажков. Вроде бы прыгнул – и все, свобода. Но хрен там плавал. Вот и тут та же фигня.

И отряд двинулся в обратный путь, унося с собой добычу.

Короткий зимний день кончался. Еще один день, отвоеванный людьми у сурового холодного мира.

Глава 1

День выборов

Игната Псарева разбудил настойчивый стук в дверь. Сталкер не знал, сколько сейчас времени. В его комнате не было часов. Он знал одно: слишком рано, чтобы ломиться в жилище воина, который отсыпается после удачной охоты. И попойки. Одно обычно логично следовало за другим.

– Пошли в жопу, нет меня, – пробурчал Игнат и зарылся головой в подушку.

Рейд прошел нормально, без эксцессов. Охотники настреляли в лесу много дичи. Обмывая удачную охоту в баре, сталкер выпил значительно больше, чем следовало. Расплатой за вечернее веселье стал не только тяжелый разговор с женой, Алисой (впрочем, разговором это назвать было сложно, Алиса говорила, а Игнат угрюмо молчал), но и жесткое похмелье. Со всеми вытекающими: головная боль, тошнота и отвращение ко всему вокруг.

Зная, что утром никуда спешить не надо, Игнат надеялся выспаться. Но и этой радости его лишили. В дверь продолжали барабанить.

– Ух, щас кто-то огребет, – проворчал сталкер, вылезая из-под одеяла.

Кулаки чесались еще с прошлого вечера. Врезать кому-нибудь по морде Игнат был бы очень даже не прочь. Но, уже взявшись за дверную ручку, Псарев услышал:

– Избирательная комиссия. Откройте.

Только тут Игнат вспомнил, что Всеволожск давно жил в ожидании выборов председателя Совета убежища. О грядущем голосовании начали говорить еще в конце декабря прошлого года, когда жители Оккервиля только переселились в бункер промышленной зоны «Кирпичный завод». Выборы председателя проводились каждый год и являлись всеобщими. Самая настоящая демократия. Имелось лишь одно отличие от довоенных порядков: участие в выборах являлось не правом, а обязанностью.

– Вот не было печали, черти накачали… – Сталкер не имел никакого желания напрягать пульсирующую от боли голову. Но не открыть дверь перед избирательной комиссией он не имел права.

На пороге стояли трое.

Один – хмурый тип в мешковатом камуфляже, охранник из местных дуболомов. Он охранял избирательную комиссию. По случаю выборов охране выдали дефицитные АК. Псарев пару раз общался с этим солдатом. Прозвище у него было милое, даже романтичное: Лютый. Игнат кивнул Лютому, тот слегка улыбнулся краями губ.

Второй, Валентин Сбруев, невероятно напыщенный парень лет двадцати трех, официально имевший должность глашатая. Некоторые местные обычаи забавляли сталкера. Например, слово «глашатай». Даже в метро такие названия уже давно не употребляли, а тут использовали, причем на полном серьезе.

По случаю выборов глашатай напялил длинный черный плащ. Смотрелся он в нем глупо и нелепо. Игнат смерил Сбруева презрительным взглядом. Псарев не имел желания уважать чужих шестерок.

А вот при виде третьего члена комиссии, Георгия Васильевича Ротмистрова, члена Совета, ухмылка сошла с лица подгулявшего сталкера. Этому солидному мужчине было хорошо за пятьдесят. По меркам нового мира – почти старик. Но выправка у «старика» была образцовая, на зависть многим юнцам, а седые волосы лишь придавали гостю величественный вид. Георгий Васильевич напоминал пожилого льва, постаревшего, но не потерявшего хватку.

Члены Совета пользовались среди жителей бункера огромным уважением. Игнат тоже относился к Совету с почтением. Люди, способные наладить почти безупречное хозяйство на руинах старого мира, того заслуживали. Но дело было не только в этом. Совет единогласно решил приютить скитальцев из метро, лишившихся дома. Могли ли руководители Всеволожска послать незваных гостей куда подальше? Могли. Но не сделали этого.

В избирательной комиссии члены Совета выполняли функцию контролеров. Следили, чтобы голосование проходило честно. Возможно, это даже работало.

– В общине проходят выборы председателя Совета, – глашатай тараторил заученную фразу таким скучным тоном, что Игнат не выдержал и зевнул.

– Ну, – отозвался сталкер.

– Вы, как гражданин общины, обязаны проголосовать, – Валентин прожег Игната полным злости взглядом, но сдержался, не отвлекся от официальной процедуры.

– Огласите весь список, пожалуйста, – ответил Пес фразой из фильма про приключения Шурика, чем вызвал одобрительную усмешку у Георгия Васильевича.

Конечно, Игнат знал, кто борется за право стать очередным председателем. Их имена огласили еще неделю назад. Но сталкеру хотелось, чтобы Валентин помучился с ним подольше. Раз уж Пса подняли с постели, так легко комиссия от него не уйдет.

Сбруев закусил губу, бросил исподлобья хмурый взгляд на сталкера. «Ты, козел, мы так до ночи провозимся», – читалось на его лице. Но делать нечего, Валентин принялся перечислять фамилии.

Главным претендентом на пост главы общины являлся действующий председатель, Роман Анатольевич Звягинцев. Он переизбирался уже два раза и казался почти идеальным кандидатом на это место. Бункер под руководством Романа Анатольевича жил спокойно, все системы функционировали, никто не голодал. Звягинцеву было пятьдесят пять – возраст весьма почтенный. Но председатель производил впечатление человека с железным здоровьем, да и со своими обязанностями он справлялся прекрасно.