Капитан Магу. Триумф и падение - Вадим Полищук

– А почему бы им не поставить пушки перед казармой? Тогда и дополнительный пост не потребуется.

– Перед казармой они им элементарно будут мешать, да и лошадей каждый раз, когда надо будет вывозить пушки за ворота, придется выводить издалека, а так, сразу запряг и поехал. Иди, отсыпайся, послезавтра выступаем!

На эту вылазку капитан Барти взял только два взвода, сочтя подготовку двух остальных недостаточной. Да и не было никакой необходимости брать всех, так как в данном случае численность никакого значения не имела. Основную работу должны были сделать два десятка бывших четников, отобранных самим Смирко.

За сутки до ожидавшегося прибытия османийского конвоя два взвода роты капитана Барти пересекли границу между княжеством Войчетутским и Османийской империей. Большая часть солдат осталась в четырех верстах от Нови-Лазара. В их задачу входило обеспечение разборки и транспортировки орудий. Ну и погоню отсечь, если таковая появится.

Еще два десятка местных четников с дюжиной лошадей пробрались на склон, откуда открывался хороший вид на расположение османийского батальона. К утру они уже были на месте. По такому случаю Алекс сменил привычные мундир и шинель на одежду местного пастуха и черную бурку, но сейчас он занимался делом далеким от пастушеского, приникнув к биноклю, изучал обстановку. Караулка и пост у ворот были видны, часовой у складов был закрыт строениями.

– Смена часовых занимает около десяти минут, и происходит каждые два часа. Еще минут десять нельзя начинать, пока они не успокоятся и бдительность потеряют. Еще час нужен, чтобы оторваться после того, как обнаружат исчезновение часовых, и поднимется тревога. Значит, на всю операцию у нас не больше сорока минут. Успеем?

– Должны успеть, – пожал плечами Смирко, – главное, чтобы все без шума прошло.

Время уже давно перевалило за полдень, а тягучая, неспешная жизнь османийского батальона так ничем и не была нарушена. Алекс уже начал подумывать о том, что пора начинать волноваться. Уж очень не хотелось провести здесь еще одну ночь. И только когда до вечерних сумерек осталось всего два часа, в сонном царстве началось движение. Когда же открылись ворота, капитан понял – цель их вылазки уже близко.

К большому сожалению, прибывавшие в расположение батальона подразделения противника просматривались на очень коротком участке дороги, длиной не более полусотни шагов, что затрудняло оценку их численности.

– Сто, сто пятьдесят, двести…

По подсчетам офицера, прибыло уже не менее трех сотен штыков, когда пехотную колонну сменили фургоны обоза. Повозки въезжали в ворота одна за другой, не было только того, за чем они сюда пришли – пушек. Проехала последняя повозка. А солнце уже касалось краем гор в западной части горизонта, еще час-полтора от силы и наступит полная темнота.

– Все? Уходим?

– Нет. Ворота не закрыли, значит, еще кого-то ждут.

Видимость понемногу ухудшалась, низкое оранжевое солнце давало косые, ломаные тени. Еще немного, и разглядеть, что именно въезжает в ворота, станет невозможно.

– Вот они!

– Вижу. Одна, две, три. Все на месте.

Следом опять повалила пехота, еще не меньше полутора сотен. Собственно, соотношение сил никакого значения не имело, сколько бы штыков ни привел с собой капитан Барти, у противника их все равно будет в разы больше. Весь замысел операции строился на скрытности, но каждый аскер, оставшийся в расположении, увеличивал вероятность провала хотя бы тем, что мог выйти ночью до ветру и наткнуться на себрийцев в самый ответственный момент.

– Куда они их поставили?

– Не видно отсюда, на месте разберемся.

Ворота османийцы закрыли, но дверь в одной из створок оставалась распахнутой, через нее потек людской ручеек обратно в город. Офицеры противника и простые аскеры, у кого была такая возможность, спешили вознаградить себя женским обществом и заслуженным отдыхом после удачного выполнения тяжелой и опасной миссии. И пусть окончилась она неудачей, проклятые себрийцы на приманку не купились, зато все остались в живых и теперь могли вознаградить себя за все перенесенные лишения. Наблюдать эту внушающую надежду картину удалось недолго, все скрыла накрывшая Нови-Лазар ночь.

– Всем спать, начинаем через шесть часов.

Спать на голой земле поздней осенью – не самое приятное занятие. Поворочавшись с боку на бок и поняв, что уснуть не удастся, Алекс сел и принялся наблюдать за городскими огнями. Потянулись часы томительного ожидания. Огоньки понемногу гасли, городские жители отходили ко сну.

– Волнуешься?

Рядом присел Смирко.

– Есть такое дело. Всякое бывало, и в штыковую атаку ходил, и в окопе под бомбами сидел, даже во вражеский город одной ротой входил. Но чтобы так, втихаря, ночью, да в самое логово… Даже выстрелить нельзя.

– Ты только нам не мешай. А если что не так пойдет, Драган тебя вытащит.

– Договорились, – соглашаясь, кивнул офицер, для четников такая операция – дело куда более привычное.

Какой бы бесконечной ни казалась холодная осенняя ночь, а и ей отмерили срок безжалостные стрелки карманных часов капитана.

– Пора.

Копыта лошадей обмотали тряпками и начали спускаться со склона к городу. Местные власти не забивали себе голову мощением городских улиц, что сейчас играло на руку себрийцам. Бледный лунный свет помогал отыскивать нужный путь. До забора, окружавшего расположение батальона, удалось добраться незамеченными. Люди и лошади притаились в его тени.

С той стороны забора послышались шаги нескольких пар ног, затем пришедшие обменялись несколькими фразами и ушли обратно.

– Часового сменили. Ждем.

Минутная стрелка, казалось, приклеилась к циферблату.

– Драган, давай!

Забор высотой в почти полторы сажени выглядел весьма трудноодолимой преградой, но здоровенный себриец легко закинул Смирко на него. Четник выждал с четверть минуты, прислушиваясь, потом бесшумно соскользнул на другую сторону. Еще несколько минут, ладони предательски потеют, Алекс вытирает их о брюки… Скрип калитки заставил вздрогнуть, сердце едва не выпрыгнуло из груди. Четники один за другим приближаются к воротам. Пригнувшись, капитан последовал за ними.

– Пушки у конюшни, при них один часовой. Ждите.

Один из себрийцев уже расхаживал с винтовкой на плече, изображая часового, валявшегося сейчас под забором в луже собственной крови, остальные ждали снаружи. Появись сейчас на улице случайный прохожий, весь замысел пошел бы прахом.

Часовой возле пушек тоже не стоял на месте, он то исчезал в тени, то его силуэт появлялся вновь. А потом он исчез и больше не появился.