Жизнь мальчишки - Роберт Маккаммон

– Смотрите под ноги, – предупредил нас мистер Скалли в следующем дверном проеме.

Войдя, он остановился перед большой машиной прямоугольной формы с шестернями и рычагами по бокам. И сказал, повернувшись к нам:

– Вот этой дробилке я и скормил ваш велосипед пятнадцать минут назад. Он первым отправился в пасть этой машины.

Мистер Скалли кивнул на бочонок, полный перекрученных и сплющенных кусков металла. Другие бочки поджидали своей очереди.

– Это я хоть смогу продать как металлолом, вот в чем дело. Я дал себе зарок: еще один велосипед – и включаю дробилку. Ваш стал последним.

Мистер Скалли, над головой которого в ореоле испарений влаги сияла лампочка, сочувственно взглянул на меня:

– Извини, Кори. Я даже представить себе не мог, что у такого велосипеда может объявиться хозяин. Если бы я знал, что он твой, я, конечно, попридержал бы его, но он ведь был совершенно никуда не годный, этот велосипед.

– Никуда не годный? – переспросил отец.

– Конечно. Всему приходит конец. Вещь изнашивается, и ее нельзя починить ни за какие деньги. Именно это и случилось с твоим велосипедом. Такое происходит со всем, что мне приносят или просят забрать, позвонив по телефону. Поверь, Кори, твой велосипед был просто грудой ржавого металла, и то, что я засунул его в дробилку, ничего не изменило.

– Да, сэр, – ответил я, – знаю.

– Ему не было больно, – тихо прибавил мистер Скалли.

Я молча кивнул.

Слушая мистера Скалли, я думал о том, что такой человек, как он, наверняка понимает сущность жизни до самых ее мельчайших винтиков, потому что, хотя тело его состарилось, глаза и сердце оставались молодыми. Он видел космическую суть вещей и поэтому знал, что жизнь существует не только в созданиях из плоти и крови, но и в предметах – в доброй верной паре ботинок; в хорошей, надежной машине; в авторучке, которая не подведет в трудную минуту; в велосипеде, который проедет много миль, – во всем том, чему мы доверяем и что дарит нам в ответ ощущение защищенности и радостные воспоминания.

На такие слова старые хрычи с камнем вместо сердца могут холодно усмехнуться и сказать: «Чушь это все! » Но тогда позвольте и мне задать им вопрос: разве вам никогда не хотелось, хотя бы на пару минут, вновь обрести свой первый велосипед? Ведь вы наверняка помните, как он выглядел. Ведь помните? Как его звали: «Курок», «Пахта», «Вспышка» или, может быть, «Молния»? Кто забрал у вас этот велосипед и куда он потом делся? Вы когда-нибудь задумывались об этом?

– Хочу показать тебе еще кое-что, Кори, – сказал мистер Скалли, касаясь моего плеча. – Иди за мной.

Мы проследовали за мистером Скалли прочь от велосипедодробильной машины в другой отсек сарая. Помимо яркого сияния лампы над головой, через маленькое пыльное окошко с улицы сочился зеленоватый свет. Здесь, в этой комнатке, у мистера Скалли стояли письменный стол и картотечный шкаф. Открыв его, мистер Скалли дотянулся до верхней полки.

– Я почти никому этого не показываю, – сообщил он нам, – но вам, ребята, это должно понравиться.

Он немного порылся там, выдвигая и задвигая ящики, потом сказал: «Нашел», – и его рука вновь вынырнула из тьмы.

Мы увидели, что он держит кусок дерева с обесцвеченной корой и налипшими на его поверхности высохшими моллюсками. В самой середке деревянного бруска торчало нечто, напоминающее небольшой, дюймов пяти длиной, кинжал из слоновой кости. Мистер Скалли поднял кусок дерева повыше к свету, и его глаза блеснули за стеклами очков.

– Видели? И как вы думаете, что это?

– Понятия не имею, – пробормотал отец.

Вслед за ним и я покачал головой.

– А вы взгляните поближе.

Мистер Скалли поднес деревяшку с вонзенным в нее кинжалом прямо к моему лицу. Приглядевшись, я увидел царапины и выбоины на поверхности слоновой кости, а край кинжала выглядел зазубренным, словно нож для разделки рыбы.

– Это зуб, – объяснил нам мистер Скалли. – Или, скорее, клык.

– Клык? – изумленно нахмурился отец, переводя взгляд с мистера Скалли на странный предмет и обратно. – Здоровенная, должно быть, была змея?

– Это была не змея, Том. Три года назад, летом, я отпилил этот кусок дерева от бревна, которое выбросило на берег реки. Я хожу туда иногда – ищу бутылки. Видите эти раковины? Этот чурбан от старого дерева, должно быть, пролежал на дне реки невесть сколько лет, и вот во время прошлогоднего паводка его вымыло из ила.

Мистер Скалли осторожно провел защищенным перчаткой пальцем по зазубренному краю клыка:

– Думаю, что в руках у меня единственное доказательство.

– Неужели вы хотите сказать…

Отец не успел закончить фразу, а я уже все понял.

– Да, – подтвердил старьевщик, – именно так: этот зуб – клык изо рта Старого Мозеса.

Мистер Скалли снова ткнул деревяшкой мне в лицо, и я в испуге отшатнулся.

– Видно, его зрение здорово ослабло, – задумчиво проговорил мистер Скалли. – Наверно, он принял этот чурбан за большую черепаху. А может быть, в тот день он был чем-то раздражен и бросался на все, что тыкалось ему в рыло.

Палец мистера Скалли постукивал по зазубренному краю клыка.

– Страшно представить, что может сделать с человеком чудовище с такими зубищами. Жуткая получается картина, верно?

– Можно взглянуть? – с любопытством спросил отец.

Мистер Скалли передал ему деревяшку с зубом. Пока отец рассматривал удивительную находку, мистер Скалли подошел к окну и выглянул наружу.

После небольшой паузы отец кивнул и проговорил:

– Готов поклясться: вы правы, мистер Скалли! Это действительно зуб!

– О чем я и говорю, – отозвался от окна мистер Скалли. – Зачем же мне лгать?

– Вам обязательно нужно кому-нибудь его показать! Шерифу Эмори или мэру Своупу! Да в конце концов самому губернатору!

– Своупу я его уже показывал, – кивнул мистер Скалли. – Он мне посоветовал убрать этот зуб подальше и запереть дверь на ключ.

– Но почему? Это же новость, достойная первых страниц газет!

– Мэр Своуп так не думает.

Мистер Скалли повернулся к нам, и я увидел, как его глаза потемнели.

– Поначалу Своуп был уверен, что этот зуб – подделка. Он показал его доктору Пэрришу, а док Пэрриш позвал дока Лезандера. И тот и другой в один голос заявили, что клык принадлежит какой-то огромной рептилии. Потом мы устроили совещание в кабинете мэра за закрытыми дверями. Своуп сказал, что, по его мнению, такое дело лучше всего похоронить в зародыше. Мол, чем бы ни оказался этот зуб – настоящим клыком рептилии или искусной подделкой, – все равно незачем попусту будоражить людей.