Dominium Mundi. Властитель мира - Франсуа Баранже

Хотя Танкред был удивлен не менее остальных, он не присоединился к всеобщему ропоту. Его внимание сосредоточилось скорее на личности Армана де Бюра и его манере переходить сразу к делу. Да, этот человек не утруждал себя обходными маневрами.

– Вы не хуже меня знаете, с какими трудностями сталкивается наш орден в отношениях с папской властью в Риме. А в последнее время, после того как магистр ордена Гийом де Соннак был принят при германском императорском дворе самим Генрихом Восьмым, напряжение возросло еще больше. Не имеет смысла объяснять вам, насколько Урбану не понравилось это сближение. Мне не пристало судить о действиях нашего главы, но я только надеюсь, что этот визит того стоил, потому что впоследствии нам пришлось преодолеть множество препятствий, чтобы добиться нашего присутствия на борту. Урбан был в такой ярости, что поначалу решил запретить ордену участвовать в крестовом походе. Божьей милостью и путем оказания всяческого мягкого давления число шесть было сочтено компромиссом, устраивающим обе стороны.

Сидящие в креслах задвигались, явно обеспокоенные. Всем было очевидно, что эта напряженность в верхах предрекает тамплиерам возможные трудности во время кампании.

Однако Арман де Бюр, не обращая внимания на всеобщее замешательство, продолжал:

– В этой весьма неординарной ситуации, я полагаю, излишне напоминать вам, что сейчас, как никогда, необходимо сохранять в тайне состав данного представительства. Только Петр Пустынник, духовный лидер и Pгаеtor peregrini [22 - Претор по делам иноземцев (лат. ). Здесь: высшее должностное лицо, представляющее власть за пределами государства. В данном случае – высший представитель папы в крестовом походе. ] крестового похода, знает ваши имена.

– Если нас на борту всего шестеро, – вмешался Эврар Беро, – полагаю, так оно и лучше.

– Безусловно, – согласился Арман, – анонимность есть гарантия должного выполнения миссии ордена: помочь распространить власть церкви повсюду, где явится такая необходимость, а главное, неусыпно следить за строгим следованием священным текстам.

Он замолчал, этой паузой воспользовался Гийом де Северак, чтобы потушить свою сигару. Танкреду никогда не нравилась эта страсть к курению, которой в последнее время обзавелись многие тамплиеры. Он видел в ней признак легкомыслия, несовместимого с суровыми доктринами ордена. Арман заговорил снова:

– А теперь я вам напомню о неофициальной стороне миссии нашей делегации – в той форме, в какой это было высказано нашим Великим магистром: удостовериться, что представители Урбана Девятого ничего не скрывают от глаз ордена Храма и не действуют против наших интересов. И в то же время имейте в виду, что никто из руководителей похода не обманывается относительно настоящего положения вещей. А посему будьте особенно осторожны и дипломатичны. Не забывайте, что вы находитесь на борту военного корабля, вооруженного Ватиканом, а следовательно, полностью подчиненного власти верховного понтифика.

В этот момент заговорил один из тех троих, которых Танкред никогда не видел:

– Присутствие членов ордена в папских армиях всегда имело косвенной целью следить за соблюдением наших интересов; и однако, мне кажется, что никому еще не приходилось выполнять эту задачу в подобных условиях.

Он сопровождал свою речь величественной жестикуляцией, словно стараясь придать словам больше веса. Танкред заметил, что он все еще носит стрижку под горшок, как было принято при королевских дворах лет десять назад.

– Наше малое число, – продолжал тот, – а главное, наша абсолютная зависимость от тех, в чьих руках будет власть на этом корабле, едва он отбудет, ставит нас в крайне уязвимое положение. Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в том, что стоит «Святому Михаилу» стартовать – и минимум три относительных года отделят нас от любой официальной поддержки. Наша значимость в глазах руководителей этого похода предстанет весьма незначительной.

– Скажите, друг мой, – высокомерно прервал его Гийом де Северак, – разве, когда вы вступали в ряды тамплиеров, вам обещали, что все ваши миссии будут простыми и безопасными?

Он заговорил в первый раз и сразу показался Танкреду самодовольным и неприятным. То, как он только что одернул Стрижку-под-горшок, наводило на мысль, что он заранее практикуется, готовясь к тому дню, когда сам станет Великим магистром ордена. Очевидно, тот был убежден, что такой день непременно наступит, потому что не рискнул дать отпор и только выдавил смущенную улыбку.

– Это верно, мы будем отдалены от наших обычных сфер влияния, – снова заговорил Арман де Бюр, – но не следует недооценивать надежность нашей сети в Новой христианской империи. Совет крестоносцев, даже в межзвездном пространстве, даже в четырех световых годах от Земли, не забудет, что должен считаться с тамплиерами.

– И какова, по-вашему, будет позиция его членов по отношению к нашему ордену? – спросил сосед Стрижки-под-горшок, которого Танкред тоже не знал.

– Я лично несколько раз встречался с Петром Пустынником, – ответил Арман. – Он произвел на меня впечатление человека твердого и несгибаемого, абсолютно лояльного по отношению к папе. Тем не менее я не думаю, что он испытывает принципиальную враждебность к тамплиерам. Зато совершенно ясно, что он неодобрительно относится к любому противодействию позициям Ватикана.

– Что до главного военачальника крестового похода, Годфруа Бульонского, – вступил в разговор старый Беро, – он образцовый солдат исключительной честности. Он тоже верен папе, хоть я и знаю, как для него притягательна моральная строгость, присущая ордену Храма.

– Достаточно ли велик его интерес к нам, чтобы стать нашим союзником в трудный момент?

Танкред, с самого начала не сказавший ни слова, счел момент подходящим, чтобы принять участие в беседе.

– Не думаю, что он зайдет так далеко. Его верность папе нерушима.

– Вы с ним знакомы?

– Лично – нет. Но дядя часто говорил о нем. Он очень его уважает.

Арман де Бюр поменял положение в кресле, внезапно почувствовав неудобство.

– Кстати, господа… Думаю, необходимо привлечь ваше внимание еще к одной детали. Как вы уже поняли, услышав имя нашего сотоварища, – он кивнул в сторону Танкреда, – его дядя – сам Боэмунд Тарентский, член Совета крестового похода и, соответственно, советник Петра Пустынника.

От этого заявления в зале повеяло холодом. Танкред остался невозмутим. Явно удивленный, Гийом де Северак пристально разглядывал его. Не моргнув, Танкред выдержал его взгляд, искренне сомневаясь, что столь влиятельный человек мог быть не в курсе подобной информации.

– Клянусь Господом, это довольно… затруднительное обстоятельство, – заявил тот. – Друг мой, простите мою прямоту, но куда будет направлен ваш меч в случае явного конфликта между Советом крестоносцев и орденом?