Сестры - Дейзи Джонсон

Он поворачивается к нам, уперев руки в свои костлявые бедра. Ну так как? Да или нет.

Да, говорю я, в целом.

Запарка с маршрутизатором. Настройщик выходит из дома и говорит с кем-то по телефону, пряча лицо от солнца, которое уже садится. Мы глазеем на него через окно, а затем бросаемся рыться в его сумке, вытаскивая провода и зарядники, тыча в планшет, завалившийся на дно, нюхая пачку сигарет и термос с кофе. Меня вдруг охватывает такая нервозность, что отнимаются руки, и Сентябрь роется за нас двоих, зарываясь все глубже, распихивая вещи, молотя во рту языком. Мы слышим настройщика снаружи – как он переступает по неровной земле. Сентябрь поворачивается и смотрит на меня, а затем кладет что-то себе в карман и тащит меня на кухню, там она открывает холодильник, и мы обе стоим и пялимся в него. Настройщик окидывает нас взглядом.

«Хотите бобов? – говорит Сентябрь. – Сыра нет, но есть бобы в кладовке».

Не-а, говорит он и наклоняется над сумкой, чтобы что-то найти.

Мы косимся на него, шевеля губами, словно перешептываясь, открывая и закрывая холодильник. Я замечаю, как настройщик настороженно смотрит на нас, и отвожу взгляд, пока Сентябрь скалится в белозубой усмешке. Он нас по большому счету игнорирует, и нам становится скучно, так что мы валимся на диван и смотрим по телевизору серию Аттенборо, где обезьянка плывет через лес, удерживая над водой внимательные глаза. Должно быть, настройщику не понадобится то, что она взяла. Мне становится легче. Потом Сентябрь идет в ванную, закрывает дверь и открывает кран, и я понимаю, что она притворяется, что пользуется туалетом. Настройщик снова склоняется над сумкой со своими обвислыми брюками.

Вы что-нибудь брали отсюда? Говорит он.

Я прикусываю язык.

Вы меня слышали? Говорит он. Брали отсюда кабель?

Я качаю головой.

Он был здесь, когда я смотрел перед этим. Ну же, говорит он, распрямляясь. Не валяйте дурака. Слышите? Куда вы его дели? В холодильник. Красота. Ну хорошо.

Он идет на кухню и пялится в холодильник. Сентябрь открывает дверь ванной. Мы его не брали, говорит она громко, заглушая недовольное ворчание настройщика. Не брали, блин.

Красота, говорит он и смотрит на нас, засунув руки в карманы брюк и выставив вперед подбородок. Просто красота. Ну же. Завязывайте. Интернет вам нужен или как?

Интернет вам нужен или как, говорит Сентябрь. Она подтянулась, пальцы изогнуты точно когти, губы гадко кривятся.

Хватит уже, говорит он.

Хватит уже, говорит Сентябрь.

Он моргает на меня, прося о помощи. Я молчу. Он не понимает. Что он хочет, чтобы я сказала?

Я закончу за десять минут, если дадите. И пойду своей дорогой.

Пойду своей дорогой, говорит Сентябрь.

Боже.

Боже.

Я не могу уйти, пока не сделаю, говорит он и разводит руками.

Сделаю, говорит Сентябрь. Она широко щерится. Меня начинает мутить. Настройщик больше ничего не говорит. Он разводит и сводит руки, словно собираясь что-то сказать, но не говорит. Молчание слишком затягивается. Сентябрь опять уходит в ванную. Я пожимаю плечами, пытаясь извиниться, чтобы Сентябрь этого не видела. Он выходит из дома, и я слышу, как он открывает свой фургончик. Ищет, думаю я, другой кабель.

Сентябрь сидит в пустой ванне, свесив руки по сторонам и закинув голову. Глаза у нее открыты, но зрачков не видно, одни белки.

Зачем ты это сделала? Говорю я.

А что? Говорит она.

Слышно, как настройщик вернулся и ходит по комнате. Я влезаю в пустую ванну, рядом с Сентябрь. Мы слушаем звуки дома и настройщика, проводящего Интернет. Сентябрь иногда шевелится или садится ровнее и осматривается, и я думаю, что она собирается выйти в комнату и снова взяться за него, загнать его в угол, как уже делала раньше. Но она остается в ванне, поигрывая цепочкой с пробкой, улыбаясь мне изредка, словно намекая на общую шутку, и через некоторое время – довольно скоро – мы слышим звук отъезжающего фургончика.

Мне он не понравился, говорит Сентябрь. Не раздувай из мухи слона. Она выскакивает из ванны и идет в гостиную, напевая.

Наконец-то есть вай-фай, и – несмотря на все случившееся – Сентябрь издает радостный грай. Она открывает сразу пять вкладок, и мы слушаем альбом Дарси Льюис и прочесываем на гугл-картах этот район, пытаясь вспомнить, за сколько мы добирались до пляжа, когда были здесь в прошлый раз. Есть маршрут через поле и вниз по склону, прямо к морю.

Думаешь, мы тут будем ходить в школу? Говорю я. Мы лежим голова к голове на ковре и шарим по ворсу, выискивая крошки. У Сентябрь голова костлявая, как у динозавра, а волосы пахнут грязью и дымом. Мы оставили тему с настройщиком, больше мы не будем говорить об этом, потому что Сентябрь не хочет.

Я так не думаю.

А у нас не будет неприятностей?

С кем?

На это я не знаю, что сказать. Мы столько смотрим телевизор, что у меня зудят глаза и начинает болеть голова. Сентябрь массирует мне череп, так сильно, что немного неприятно. Одновременно мы смотрим ноутбук, и голова от этого болит еще сильней. У нас есть страницы на паре сайтов, но фото не наши, из Интернета. Часто мы притворяемся женщинами, хотя мы не женщины, и пишем мужчинам постарше, или они пишут нам; мы закрываем рот ладонями, чтобы мама не слышала, как мы смеемся, читая их словечки, глядя на фотки, что они присылают. Под конец дня мы разоблачаемся, словно фокусницы. Сентябрь говорит, мы малолетки или мы работаем в полиции под прикрытием. Мужчины удаляют свои аккаунты или пишут нам ужасные вещи, и Сентябрь просто обожает это. Она пишет им в ответ такие же гадости, а то и похуже. Она всегда заходит слишком далеко, а я должна притворяться, что смотрю, когда на самом деле думаю о другом. Нам нравится читать Реддит о телепередачах и фильмах, обсуждения героев и сюжетов. Нравится «Википедия», этот склад бесконечных знаний, разбухающий от фактов, ошибок и лжи, скрытых внутри правды. Прошлым летом мы помешались на компьютерных вирусах – извивающихся, гибких созданиях, разрастающихся или расползающихся постепенно, незаметно, месяцами и годами. Ходят слухи среди знающих инсайдеров о новом фильме Январь Харгрейв, и мы читаем их снова и снова, комментируем пару сообщений, прося больше информации.