Капитал (сборник) - Владимир Сорокин

Все аплодируют.

Сапунов. Товарищи, можно мне? !

Голоса. Скажи, Витя! Давай!

Павленко. Слово предоставляется товарищу Сапунову!

Сапунов (заняв место спустившегося Головко). Товарищи! Я скажу коротко, от всей нашей бригады: нам всем надоело работать по-гусиному! Мы молодые рабочие, литейщики! Вот перед нами сейчас идет пуск нашей продукции! Так почему же уроки жировых складок нас не унесут? ! Пора нам всем месить слизь!

Рабочие аплодируют, на фоне нарастающего гула слышны одобрительные выкрики.

Сапунов. Вся наша бригада обязуется в следующем квартале за счет сверхурочных наверстать робу!

Голоса. Молодцы! Даешь упоры!

Авдеич. Вить, скажи про желчь!

Сапунов. Да! И про желчь! Пора нам, товарищи, гнуть мисочки по патронам!

Все аплодируют.

Авдеич. А если кто будет набивать костями – пусть кора ледковская, и все!

Аплодисменты.

Павленко. Кора – это ученые! Это – масло!

Аплодисменты.

Лосева (выбираясь из толпы наверх). Товарищи! Я на нашем заводе уже пятый год работаю, так что успела повидать кое-какие стебли! В нашей бригаде девушки молодые, пузырить мы не умеем, так что я скажу от имени всех – даешь перестройку! Даешь масляный потрох!

Аплодисменты.

Лосева. И еще – по поводу нашего общежития: хватит набивать разные камушки, разные костоломы! Условия, честно говоря, плохие! Жить, как раньше, как коса, мы не хотим! Нам нужны пригоршни иероглифов! Нам, наконец, нужна грабля!

Все дружно аплодируют, слышны одобрительные голоса девушек. Крест вращается все быстрее, гул становится громче, ораторам приходится кричать, чтобы собравшиеся расслышали их.

Павленко. Девчата! Все, что в наших силах, – сделаем немедленно! Общежитие – сом, а длинноты – наша с вами рейка! Если будет хорошее общежитие, тогда и мокрости подойдут! Я вам обещаю, что мы, коммунисты, поставим этот вопрос в ленту! Забитый клещ!

Девушки аплодируют.

Соловьев. Разрешите, Игорь Петрович?

Павленко. Давай, Ваня!

Соловьев. Товарищи! Здесь, на открытом собрании, присутствуют многие наши комсомольцы! Я открыл вчера тертое и могу вам откровенно сказать – обсосы налицо! Нам надо подумать о нашей комсомольской инициативе! Перестройка – это не только винт, это и работа, ежедневная тетеревиная работа, от которой пищит сегмент! Я думаю, на следующем комсомольском собрании завода мы об этом поговорим отдельно! Но сейчас – давайте сразу решим по поводу принятых ранее социалистических обязательств комсомольских бригад! Я предлагаю отнять ответчики в общем на десять процентов! Кто за – прошу поднять руки!

Все молодые рабочие поднимают руки.

Павленко. Молодцы! Вот это – деловое дерево! Пора брать свой завод в свои руки! Мы с вами – двойки! Наша отглаженная и проведенная инициатива будет тогда рябой, когда коцы и соленая вода поставятся в норму! Не громкие слова нужны сейчас! Нужна дорогая сыпь, нужен вечер!

Аплодисменты.

Павленко. Вчерашние трушилинские методы – это методы удода, методы девчонки! Нужны сегодняшние бугорки!

Сан Саныч. Отцеженные!

Павленко. Совершенно верно! Отцеженные и небольшие!

Сан Саныч. Игорь Петрович, разреши-ка мне!

Павленко. Просим!

Под аплодисменты Сан Саныч выбирается на возвышение. Крест вращается так быстро, что его контуры уже трудноразличимы. Аплодисменты, голоса ораторов – все тонет в монотонном глухом гуле. Сан Саныч говорит, или, вернее, кричит что-то, энергично жестикулируя. Ему хлопают, вместо него поднимается Хохрякова. Она тоже что-то кричит собравшимся, указывая на потолок цеха. Ей хлопают долго. После Хохряковой выступают Андрей, Красильников, Зойка, Васнецова. Потом долго выступает Павленко.

Пельмени

Действующие лица

Иванов – бывший прапорщик, сторож автобазы.

Иванова – пенсионерка.

Человек в очках.

Марк – банкир.

Наташа – фотомодель.

6 поваров.

Небольшая кухня Ивановых: газовая плита, рядом с ней стол-тумба, уставленный кастрюлями, рядом раковина, над ней сушилка для тарелок, в углу маленький холодильник. Посреди кухни – круглый стол, накрытый клеенкой, на котором Иванова месит тесто; она в домашнем платье с засученными рукавами и в фартуке. Рядом на табуретке сидит Иванов и читает газету. Он в клетчатой байковой рубахе, заправленной в кальсоны, которые, в свою очередь, заправлены в серые шерстяные носки.

Иванова (с силой месит тесто). Во как… во как… и во как…

Иванов (не отрываясь от газеты). А?

Иванова. Во как мнется.

Иванов. А что?

Иванова. Да на молоке-то во… как…

Иванов. На молоке?

Иванова. Ага… на молоке-то… воно оно как…

Иванов. А ты на молоке нынче?

Иванова. А как же…

Иванов (шелестя газетой). Вот и погода опять тово…

Иванова. Обещают?

Иванов. Ага. Вот… метели и заносы. А к ночи 26 градусов.

Иванова. Ух ты. Надо капусту от двери прибрать. А то померзнет.

Иванов. В бочке-то? Да ты что! Накрыть мешками, и все дела.

Иванова (качает головой). Примерзнет. Так прихватит, потом топором колоть придется…

Иванов. Да чего ты дергаешься. Говорю, не примерзнет.

Иванова. Примерзнет… хоть отодвинуть.

Иванов. Правильно. Отодвинем да накроем.

Иванова. Накроем-то накроем, а как ветром проберет…

Иванов. Да что ты заладила! В прошлую зиму не пробрало.

Иванова. То-то не пробрало. А в эту – кто знает.

Иванов. И в эту обойдется.

Иванова. Обойдется, не обойдется, кто знает…

Иванов. Обойдется.

Иванова. Во… во как… приладилася…

Иванов (просматривая газету). Вишь… судили.

Иванова. Кого?

Иванов. Да взятки брали.

Иванова. Кто?

Иванов. А вот… начальник облторга В. П. Соколов… и этот… щас… заведующий овощебазой И. И. Арефьев.

Иванова. Судили?

Иванов. Судили… Соколову восемь лет, а этому… Арефьеву пять. С конфискацией имущества.

Иванова. Во… доигралися… во, и не липнет…

Иванов. Доигрались. Жадность фраера сгубила.

Иванова (смеется). Да.

Иванов. Зарылись ребята.

Иванова. А как же. Деньги-то вон как…

Иванов. Денежки все любят.

Иванова. А то как же.

Иванов. У нас вон Молоканов тоже с бензином: раз, раз – и налево. А потом – хвать и ку-ку. Рвачи, вот и попадают.

Иванова. А теперь всюду рвачи.

Иванов. Конечно. Чего им.