Двери открываются - Ксения Никольская

– Стакан-то есть? – подмигнул Борис.

– А как же! – обрадовался старик. – Бабка спит уже, а я сейчас… Посидим с тобой по-соседски, Васеньку заодно помянем.

Они посидели, помянули Васеньку и борисовских боевых товарищей, выпили за Правдина и за День Освобождения, а потом за что-то ещё. Закуски не было, поэтому приходилось через силу давиться горькой обжигающей жидкостью, на глазок разбавленной водой, предназначенной для утренних туалетных процедур. Спустя некоторое время Егор Семёныч повеселел и обмяк. Борис решил, что старику уже хватит, взял со стола бутылку и под пристальным взглядом соседа убрал её обратно в рюкзак. Сообразив, что больше ему не нальют, Егор Семёныч неуверенно встал со стула и, чуть пошатываясь, пошёл к двери.

– Подожди, боец, я сейчас, – проговорил он и криво махнул рукой.

Минут через десять он вернулся, пряча что-то за спиной.

– Вот, – гордо сказал он, – Забыл совсем. Мы же когда сюда въехали, считай уж лет 25 назад, тут ведь ничего не было. Голые стены, даже мебель вывез кто-то до нас.

Борис отрешённо кивнул. Ужасно хотелось спать.

– Так вот, значит, лет пять прошло, и всем велели поставить на окна маскировку, ну может ты помнишь, раньше-то были стёкла прозрачные, через которые улицу видно.

– Не помню.

– Ну и не важно. Значит, стали мы старые окна снимать, а там вон оно что, – Егор Семёныч вытащил из-за спины какой-то свёрток, – Я сразу сказал, это от предыдущих жильцов осталось, выбросить хотел. А бабка подумала, что, может ещё вернётся кто. Ты, говорит, оставь пока что его, сохрани. Так вот, значит, я и сохранил, да и забыл совсем. А тут мы о семье твоей заговорили, и меня вроде как озарило. Вот, в общем, возьми, может пригодится.

С этими словами Егор Семёныч достал из-за спины старый пакет с каким-то предметом неровной формы внутри. Борис развернул его и не сразу поверил своим глазам. Перед ним был его детский слоник – мягкая игрушка, посеревшая от пыли и старости. Он осторожно взял его в руки, и в первый раз за много-много лет ему захотелось уткнуться в него носом и заплакать то ли от радости, то ли от другого, неизвестного ему чувства.

– Твой? – спросил Егор Семёныч.

– Мой… Кажется… – ответил Борис.

– Ну вот и хорошо, – успокоился старик. – Я, значит, пошёл. Спать ложись. Бабке ни слова.

– Спасибо вам, – совершенно искренне сказал Борис.

Как только за Егор Семёнычем закрылась дверь, Борис приступил к изучению игрушки. Осторожно, чтобы не повредить износившуюся за годы ткань, он ощупал слоника и внимательно рассмотрел его со всех сторон. Видимых дыр нигде не было, и можно было даже сказать, что вещь очень хорошо сохранилась для своего возраста. Единственное, что смущало Бориса, так это то, что там, где хобот прикреплялся к голове, был неровный шов, по виду отличавшийся от остальных. «Наверное, я оторвал в детстве, а мать пришила», – подумал он. Один глаз игрушки тоже держался не очень плотно, и Борис чуть нажал на него, пытаясь вдавить поглубже, чтобы он окончательно не отвалился. Внезапно под пальцами он ощутил что-то твёрдое, находящееся внутри головы, прямо между ушами. Борис попытался ощупать странный предмет и понять его предназначение. Возможно, это было что-то вроде механизма, при нажатии на который слон начал бы шевелить ушами и петь весёлую песенку, кажется, раньше игрушки умели это делать. В любом случае, сейчас он не работал, а достать его было невозможно, не повредив ткань. Борис решил оставить игрушку в покое и лечь спать, тем более, что электричество уже отключили, а ковыряться в слоновьих мозгах без света было бессмысленно и неудобно.

В середине ночи явился покойный Васенька. Борис, конечно, никак не мог знать, как он выглядит, но почему-то сразу понял, кто это. Василий стоял у его кровати, весь синий, с выпученными глазами, и как-то неестественно вывернутой левой ногой и пытался просунуть руку под подушку, где Борис спрятал свою книгу и вновь обретённого слоника. Он хрипел, сопел и махал руками, как будто хотел указать Борису на что-то важное. Вдруг его лицо стало раздуваться, и из того места, где у привидения был нос, стали вырастать хоботы. Один, два, три… – они всё появлялись и появлялись, и Борис в оцепенении пытался их сосчитать. «Сто…», – внезапно прохрипел Васенька, выхватил из-под подушки слона и слишком резким для покойника движением оторвал ему голову. На месте отрыва стали выступать алые капельки крови. «Это кровь – их кровь…» – вновь прохрипел Василий. Его синие пальцы сжимали остатки игрушки, которая на глазах Бориса стала превращаться в пепел и рассыпаться по ровным холодным квадратикам линолеума. Пепел образовал пятно, которое начало расползаться по полу густой кровавой лужей. Покойник пристально посмотрел Борису в глаза и что-то опять пробулькал своими многочисленными хоботами. Борис зажмурился и вжался в кровать пытаясь найти в ней хоть какую-то защиту. Под подушкой что-то зашевелилось, и он проснулся.

В комнате было темно. Обои на окне продолжали крутить уже знакомые три картинки. Никакого Васеньки, конечно же, не было, да и быть не могло – его тело увезли полгода назад и похоронили в какой-то братской могиле, а, может быть, даже не стали сильно себя утруждать и закопали рядом с домом, хотя бы на том холмике, где они раньше сидели с дедом. Борис встал, прошёлся по комнате и окончательно отогнал от себя весь сон. На всякий случай он залез под подушку проверить, на месте ли его вещи, и достал оттуда слона. Внезапно, в каком-то необъяснимом порыве, он аккуратно надорвал шов у хобота и залез в мягкую голову, осторожно раздвигая пальцами искусственный наполнитель. Наконец он нащупал что-то, подцепил и выудил наружу. Хобот не выдержал такого издевательства и оторвался, оставляя вместо себя торчащие желтоватые клочья ваты.

В руках Бориса был странный предмет. Он осмотрел его со всех сторон и вдруг вспомнил, что раньше на таких хранили информацию. Туда можно было записать всё – от изображений (тогда они были другими и назывались фотографиями) до трансляций (кажется, они тоже назывались по-другому), нужно было только вставить карточку в вычислительную машину. Борис подумал, что, возможно, смог бы подключить её к устройству, заказанному у Катюши для работы, которое должны были доставить со дня на день. Аккуратно, чтобы не повредить контакты, Борис убрал карточку в специальное отделение в рюкзаке и, успокоившийся, лёг в кровать, надеясь, что Василий тоже угомонился и больше не удостоит его своим вниманием.