Стамбульские сплетни, или Секретная кухня турецких красавиц - Эсмира Исмаилова

Каково обычным людям жить в миниатюрных копиях прекрасных дворцов? Каждое утро распахивать ставни с давно облупившейся краской и, выглянув из глубоко посаженного окна, здороваться с равнодушным Босфором…

Выходить из мраморной парадной, чтобы отправиться за горьким кофе в затрапезную забегаловку за углом? Что чувствуешь, если изо дня в день дотрагиваешься до отполированной временем бронзовой ручки в виде морды гепарда на двери подъезда? .. Я осторожно щелкнула его по носу и нажала на кнопку, напротив которой каллиграфически было выведено: «Dr. Derya Yildiz» [8 - Доктор Дерья Йылдыз (тур. ). ]. Очередной порыв вновь налетел, ударив в спину тысячами микроскопических игл, и я сильнее прежнего надавила на злосчастную кнопку, не желавшую никак реагировать на мою мольбу скорей впустить внутрь. Затем еще раз и еще… Откуда-то сверху послышался раздраженный женский голос:

– Совсем с ума посходили? Перестаньте трезвонить!

Я выглянула из-под портика и попыталась разглядеть ту, которая, видимо, пребывала не в лучшем расположении духа. В облаке сигаретного дыма торчала дамочка со всклокоченным каре. При том что лица ее практически не было видно, недовольное выражение на нем я уловила моментально.

– Мне нужно войти! У меня встреча с Дерья-ханым! – попыталась произнести я так громко, чтобы не сорваться на крик, потому что это невежливо, и в то же время мне нужно было перекричать толпу на Галатской площади, которая гудела прямо за моей спиной.

Спустя минуту внутри что-то загудело, замок щелкнул, и – о чудо! – дверь отворилась. Не успела я войти в мрачную парадную, как с верхнего пролета винтовой лестницы уже гремел знакомый голос:

– Что вы там застряли? ! Поднимайтесь скорее!

Кивнув головой, я бросилась к мраморной лестнице. Очаровательные состарившиеся стены, которые последние лет сто никому и в голову не приходило привести в порядок, тут же приковали внимание. Они были великолепны! Бледные фрески с мифологическими мотивами перемежались с облупившейся побелкой, небрежно нанесенной рукой безразличного маляра. Умышленно или нет, когда-то он обошел изумительные картинки, и теперь я могла любоваться тонкой росписью. Это как заглянуть в бабушкин сервант с легендарным фарфором «Мадонна». Те же милые сценки талантливой и несправедливо забытой Анжелики Кауфман… Вот Юпитер покоряет Каллиопу, а вот разъяренная Диана ломает стрелы бедняжки Купидона… Ох, уж эти старые подъезды! Их очарования хватило бы на тысячу дворцов и столько же замков! Чего стоят одни винтовые лестницы, создающие иллюзию полета!

Любой архитектор заверит, что спиральная конструкция экономит место в небольших помещениях, но это отнюдь не главное ее достоинство. Винтовые лестницы кружат головы и дарят ощущение влюбленности!

Подняться наверх оказалось не так просто, как можно было подумать снизу. Женщина в облаке сигаретного дыма нервно отбивала гимн Турции каблуком и подозрительно рассматривала меня.

– Вы от Эмель? – недружелюбно бросила она и, не дождавшись ответа, кивнула в сторону высоченной двери, украшенной фактурным вензелем под самым потолком. Не задавая лишних вопросов, я тихо проскользнула внутрь, предвкушая преувлекательную беседу с представительницей особой касты стамбульских женщин: «несносная фурия» – так назвала бы ее я, если бы мне только позволили классифицировать этих замечательных созданий – таких капризных, высокомерных и самодостаточных. Дерье было хорошо за пятьдесят, однако об этом можно было догадаться, лишь внимательно присмотревшись к глазам, выдающим возраст тонкой сеточкой едва заметных морщинок на жемчужной коже. В остальном она была безупречна: натянута, как карамельные струны на любимом десерте «Сан Себастьян» в пекарне у дома. От такой компрометирующей и выдающей любительницу перекусить аналогии мне стало не по себе, и я обреченно опустилась в мягкое кресло, с трудом позволяющее держать осанку, которая в подобные минуты досады была мне просто необходима.

Посетить Дерья-ханым настоятельно рекомендовала радетельная соседка Эмель, уверенная, что ее старая знакомая, педагог-нутрициолог авторитетного медицинского университета Турции, непременно даст парочку дельных советов о том, как держать себя в форме, не отказывая при этом в столь милых шалостях, как несколько кусочков пахлавы на завтрак и столько же на обед.

– Тебе всего лишь недостает организованности, – на днях заявила Эмель, которая сама едва помнила, в каких классах учатся ее дети, как зовут их отцов и сколько денег она мне должна. Неутомимая создательница хаоса учила, как распоряжаться временем и рационом, а я послушно внимала ей, следуя совету за советом. В одном нужно отдать должное этой взбалмошной особе: будучи в «интересном» положении четырежды, она смогла сохранить безупречные лодыжки и тонкую талию. Я же день за днем утрачивала писательскую сноровку, уважение к себе и тонкие щиколотки, которым так шли туфли Prada, теперь пылящиеся на дальней полке гардеробной.

Эмель была тем человеком, который трудности подруги моментально переносит на себя и начинает их скоропалительно решать, воспринимая отказ от помощи как личное оскорбление. Так в считаные минуты она навязала мне своего диетолога с такой же легкостью, с какой обычно предлагают чашку капучино с молочной пенкой на завтрак. Естественно, я моментально согласилась!

И вот теперь я сидела в неудобном кресле, которое, как мне казалось, неимоверно полнило – так что изо всех сил я тянула голову кверху и выпрямляла спину, пытаясь сделать образ более вертикальным, а значит, утонченным.

– Эмель сказала, вы проводите исследование на тему особенностей питания в послеродовой период? – поинтересовалась диетолог с таким безразличием, с каким позволено говорить только «несносным фуриям».

– Ну, если так называется желание вернуть себе форму спустя пять лет после родов, то можно сказать и так, – я пыталась шутить, однако скептически настроенная доктор не поддержала моего настроя и еще глубже уткнула нос в айпад, в котором делала пометки по поводу моего рациона.

Обычно люди элегантного возраста с гаджетом в руках пугают, но только не эта особа. Она держалась уверенно, хотя и относила планшет дальше обычного. А легкий прищур, выдающий тщательно скрываемую дальнозоркость, говорил лишь о том, что она все еще отказывает очкам, боясь признаться себе в приближении «поздней весны», как в Стамбуле принято говорить о преклонном возрасте.

– Почему вы хотите похудеть? Ведь вы не выглядите грузной…

– Да, но я боюсь уйти от своего прежнего веса и как бы… Не знаю, как сказать…

– Боитесь потерять связь с прошлым? Не влезть в юбку выпускницы старших классов?

Она пристально всматривалась в мое раскрасневшееся лицо: в комнате было достаточно душно. Плюс ко всему я прилагала неимоверные усилия, чтобы не растечься по креслу, которое почти не держало форму и расплывалось подо мной, как бинбэг в школьной библиотеке. Никогда не могла сидеть на этих набитых поролоном мешках! Не в силах больше напрягать пресс, чтобы держать спину прямо, я поднялась настолько грациозно, насколько могла это сделать.

– Пожалуй, я пересяду… Ближе к свету. – И я направилась к вытянутому окну с низким подоконником. Внутренние ставни украшали его облупившиеся откосы.

На минуту я замерла, пораженная видом старейшего из районов города – Галаты. В Средние века его застраивали прогрессивные генуэзцы, захватившие у византийцев небольшой кусок земли ровно там, где Босфор соединяется с Мраморным морем и дает жизнь красивейшему из заливов – Золотому Рогу.

Предприимчивые переселенцы тут же обнесли землю крепостной стеной, а в центре возвели великолепную башню Христа, с высоты которой легко могли контролировать входящие в залив корабли и рассчитывать на соответствующие пошлины для своего кармана. После падения Византии башня оказалась удобным сооружением для контроля за землями, правда, теперь в руках османов. Ее стали называть Галатой, как и район, в котором она находится.