Агент на передовой - Джон Ле Карре

– Это одна из тех захиревших подстанций, которые почивали на лаврах славных дней холодной войны и с тех пор палец о палец не ударили, – начинаю я мрачно. – Такой мультяшный Микки-Маус, которого от мейнстрима отделяют десятки световых лет, и мне предстоит либо поставить его на ноги, либо поскорей проводить на кладбище.

В тех редких случаях, когда мы с Прю заводим разговор о Конторе, трудно понять, плыву я по течению или против. Поэтому стараюсь опробовать оба варианта.

– Мне казалось, ты всегда говорил, что не стремишься быть начальником, – мягко возражает она. – Ты предпочитал оставаться на вторых ролях, вместо того чтобы бить баклуши и командовать.

– Я бы не сказал, Прю, что это кресло начальника, – заверяю ее осторожно. – Я так и останусь на вторых ролях.

– Тогда в чем проблема? – Ее лицо светлеет. – Брин будет держать тебя на плаву. Ты же всегда восхищался Брином. Мы оба. – Она великодушно забывает на время о своих предубеждениях.

Мы обмениваемся ностальгическими улыбочками, вспоминая наш короткий шпионский медовый месяц в Москве под его бдительным присмотром и чутким руководством.

– Вообще-то Брин не будет моим непосредственным начальником, Прю. Теперь он всероссийский царь. Вставной номер вроде Гавани – это не его уровень.

– И кто же тогда тот счастливчик, который будет отдавать тебе приказы? – интересуется она.

Это уже выходит за пределы моих чистосердечных признаний. Для нее Дом – запретная тема. Она познакомилась с ним, когда приезжала ко мне вместе со Стеф в Будапешт с коротким визитом, и ей хватило одного взгляда на его потерянную жену и детей, чтобы все про него понять.

– Официально меня будет курировать так называемое Лондонское управление, – объясняю я. – А в реальности, если возникнет что-то серьезное, лестница приведет к Брину. Это продлится, только пока я им нужен, Прю. Ни днем больше, – говорю как бы в утешение, но кого я утешаю – ее или себя, – не очень понятно.

Она подцепляет вилочкой фондю, пригубливает винцо, потом добавляет кирша и, таким образом укрепившись, протягивает обе руки и берет в них мои. Догадалась о Доме? Проинтуичила? Она могла бы податься в экстрасенсы. Ее прозрения иногда меня пугают.

– Вот что я тебе скажу, Нат, – следует после небольшого раздумья. – Мне кажется, это твое право – поступай так, как ты считаешь нужным, и гори они все огнем. То же самое я говорю и себе. На этот раз мой черед оплачивать счет, целиком. Вот она, моя беззастенчивая честность. – Эта наша шутка никогда не устаревает.

Позже, уже в постели, на той же счастливой ноте я благодарю ее за великодушие, которое она проявляла все эти годы, а она произносит в ответ всякие теплые слова в мой адрес, пока Стеф отбивает каблуки на танцах (хочется так думать), и тут я делюсь с ней мыслью, что сейчас самый подходящий момент открыть дочери глаза на то, чем занимается ее отец… насколько это позволяет Контора. Пора ей уже все узнать, говорю я, и лучше от меня, чем от кого-то другого. Я мог бы добавить, хотя этого не сделал, что после возвращения в родные пенаты меня все сильнее раздражало ее беспечное высокомерие и еще подростковая привычка терпеть меня как неизбежное домашнее неудобство или, того хуже, плюхаться ко мне на колени, как к этакому старичку-ворчуну, обычно на глазах у своего очередного ухажера. А еще, если уж быть до конца честным, меня раздражало то, что, глядя на достижения Прю, видного юриста в области прав человека, Стеф считала меня неудачником.

Первая реакция матери-адвокатессы – настороженность. И как же я собираюсь открыть ей глаза? С учетом вероятных ограничений. Вообще, каковы они и кто их устанавливает? Контора или я сам? И как я буду отвечать на ее вопросы, если они последуют? Об этом я уже подумал? И уверен ли я в том, что в какой-то момент меня не занесет? Мы оба хорошо знали, насколько непредсказуемы реакции Стеф и что мы с ней легко заводимся. Прецедентов не счесть. Ну и так далее.

Как всегда, предостережения Прю были на редкость здравыми и обоснованными. Подростковый период у Стеф проходил кошмарно, о чем мне даже не надо было напоминать. Мальчики, наркотики, отчаянные перепалки – вроде бы обычные в этом возрасте проблемы, но она превратила их в своего рода искусство. Пока я курсировал между заграничными разведотделами, Прю тратила все свободное время на увещевания учителей и администрации, посещала родительские собрания, штудировала научные книги и газетные статьи, спрашивала совета у разных служб в интернете, как усмирить одержимую дочь, и во всем, естественно, винила себя.

Я делал все от меня зависящее, чтобы разделить эту ношу: прилетал домой на выходные, участвовал в тайных совещаниях с психиатрами, психологами и прочими «ами». Все они сходились на том, что Стеф обладает повышенным интеллектом – кто бы сомневался, – умирает от скуки среди сверстников, отвергает дисциплину как экзистенциальную угрозу и считает учителей невыносимо занудными. Ей нужен вызов, интеллектуальное окружение, отвечающее ее запросам… Вывод, по-моему, до смешного очевидный, но только не для Прю, которая, в отличие от меня, излишне доверяет мнению экспертов.

Но вот наконец Стеф получила достойное интеллектуальное окружение в Бристольском университете, факультет математики и философии. Впереди у нее второй семестр.

– Что ж, расскажи ей.

– А тебе, дорогая, не кажется, что у тебя это лучше получится? – предлагаю я Прю, семейному оракулу, поддавшись минутной слабости.

– Нет, дорогой. Раз уж ты принял решение, лучше ей это услышать от тебя. Только помни, что ты легко срываешься. И пожалуйста, без самоунижения. Ее это выводит из себя.

?

Внимательно изучив возможные локации (примерно так же я оцениваю риски сближения с потенциальным источником информации), я решил, что идеальным и самым естественным местом будет нечасто используемый горнолыжный подъемник для слаломистов на северном склоне неподалеку от деревушки Гран-Террен. Подъемник старого образца – наземный, с Т-образной перекладиной. Едешь рядышком, встречаться взглядами необязательно, никто тебя не услышит – слева сосновая роща, справа крутой склон прямо до равнины. Потом крутой спуск к началу подъемника (он тут один) – быстро, с темы соскочить не успеваешь. Плюс наверху обязательная отсечка, так что все вопросы уже на следующем подъеме.