Охотничий билет без права охоты - Мария Мусина

– Приезжайте в восемь часов утра, – тоном, не терпящим возражения, отчеканила Лариса, – пора уже вам притравливаться.

– На кого? – опасливо спросила я.

– На лису, – плотоядно уточнила Лариса, – но сначала надо выводку пройти. Аттестоваться.

Я посмотрела на восьмимесячного угловатого таксячьего подростка, доверчиво притулившегося рядом.

– Мы еще прививок не сделали, – робко попыталась соскользнуть я, – от чумки, от гепатита, от энтерита и еще от чего-то…

– Не надо мне этого! – грозно пророкотала Лариса, – мне надо, чтобы вы в субботу показались.

Ничего не оставалась делать, как дать очередную клятву быть в назначенное время в назначенном месте.

– Кто это? – спросил Антон.

– Звонила заводчица нашей Матильды, – потупив глаза, сказала я, – велит ехать на притравку. Но сначала на выводку.

– Доигралась! !!

– Но, Антон, – заломила я руки, – ты же знаешь, как все получилось. Стихийно! Но, в конце концов, вероятно, все это к лучшему. Собаке необходим свежий воздух и движение! Не хочешь же ты, чтобы Матильда походила на заплывшую жиром гиподинамичную болонку. Охота может стать ее призванием!

– Ха-ха-ха, – высказался Антон со всей откровенностью.

– Да! Матильда прирожденный охотник!

– Ну-ну.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что я не собираюсь потакать апломбам тщеславных спекулянтов щенками и их прихотям!

– Тебя никто и не просит!

– Не хочешь ли ты сказать, что сама будешь ездить на эту притравочную станцию к чертям на куличики? !

– Однозначно!

– Твоя машина сейчас в ремонте!

– Но ее когда-нибудь починят. А завтра ты сможешь взять такси.

– Я так и знал!

– Пожалуйста, я могу поехать и на электричке!

– Если ты ее еще узнаешь в лицо. Возможно, тебя это отрезвит!

– Ты считаешь, что я живу в идеальном мире и оторвалась от реальной жизни! ? Тогда позволь тебя спросить, кто в нашем доме ходит по магазинам, кто приносит еду, кто следит за хозяйством? !

– Ты, конечно, ты.

– И попрошу с уважением относиться к моим увлечениям!

– Охотой!

– Хотя бы и охотой. И не делай из меня домашнюю хозяйку! Я работаю! Я регулярно общаюсь с людьми, а также просматриваю газеты и телепередачи! Я независимая личность!

Я громко хлопнула дверью спальни. Антон минут десять в одиночестве злился на кухне, потом подумал, что охота на лис не самое ужасное в этой жизни и пришел мириться.

В ту ночь я долго не могла заснуть. Лежала с открытыми глазами и думала о своих подругах, об их странных пристрастиях и мудрых советах. И о предстоящей мне самой охоте. Между мной и Антоном, нагло положив голову на подушку и вольготно развалившись на спине, дрыхла Матильда, слегка похрапывая. Она еще ни о чем не подозревала! Антон спал тихо, как младенец, и выражение его лица было безмятежно.

Глава 2

Итак, Антон наотрез отказался ехать на притравочную станцию, а также уступить для этой цели мне машину.

– Может быть, наконец, ты научишься отвечать за свои слова! – пророкотал он грозно.

Я вздохнула: что ж, он абсолютно прав. Он-то не давал дурацких обещаний и не должен теперь трепетать перед хозяйкой Бром Исаича. Но – в конце концов – что я теряю? Да ничего. Съезжу на эту дурацкую притравку, посмотрю. Может быть, мне еще и понравится охота! А если нет – не буду больше ездить на притравку. Да и вообще, из-за чего сыр-бор? Дело не стоит выеденного яйца. А на свежем воздухе бывать, между прочим, полезно!

Метро, электричка… От железнодорожной станции надо было еще ехать автобусом полчаса. Матильда извертелась в сумке и исстрадалась…

Надо сказать, что такса Мотя не переносила лая. То есть не каждый лай – а строго определенный, который различит и собака, и человек – этакое гавканье, агрессивное, недоброе тявканье, который, порой, позволяют себе отдельно взятые особи. Мотя не то что его боится – ей, воспитанной в холе и неге, эти звуки претят и не соответствуют ее радушному и благожелательному отношению к действительности.

Еще на дальних подступах к охотничьему хозяйству мы с Матильдой услышали это мерзкое, циничное потявкиванье. Им был пропитан ломкий весенний воздух – на все собачьи голоса – он носился над еще державшейся за снег землей. Мотя прислушалась и решительно, быстро-быстро, по-деловому заспешила было вприпрыжку обратно. Однако собак, как известно, водят на поводке. Мотя пыталась тормозить всеми четырьмя лапами, но – такова уж собачья доля – была бесчеловечно дотащена, влекомая неволей, до эпицентра ненавистных звуков.

Здесь Матильда с недоумением косилась на окружающих псов, издающих столь неприятные звуки, и старалась держаться подальше от себе подобных. Если бы Мотя могла, она, несомненно, закрыла бы уши лапами. Но собака – существо природное. Ей и в голову не приходило самостийно корректировать действительность, раз уж действительность такова и от нее не удалось вовремя скрыться. Бедная Мотя!

Данная притравочная станция предназначена для норных собак. Каковыми являются: таксы, фокстерьеры, вельштерьеры (невыросшие эрдельтерьеры) и ягдттерьеры. Ягдттерьеры – невзрачные маленькие собачонки, черные, с короткой шерстью, похожие на облезлую дворняжку. Ягдты голосили особенно злобно, заводясь с полоборота. Какой-то сердобольный таксятник посоветовал мне держать свою собаку подальше от них:

– Провокаторы. Куснут исподтишка, такса в ответ огрызнется, а они на нее уже тогда, вроде как, с полным правом набрасываются, мол, на нас напали. Подлая собака – ягдт.

Я тревожно посмотрела на поникшую Мотю, взяла ее на руки, крепко прижала к себе.

– Но ягдта дома иметь, – зацокал языком рядом стоящий хозяин фокса, – работать не надо, он тебя прокормит. В охоте собака универсальная: хошь на кабана, хошь на птицу, хошь на волка, хошь, вот, на лису.

– Что верно, то верно, – нехотя признал таксятник, – но не для души.

– Не, не для души, – поддакнут фокстерьерщик, – не по этому делу, нет.

Я посмотрела на часы – через десять минут должна начаться выводка. Пора плестись на поле. Здесь уже веревочками обозначены два ринга: у одного толпятся таксы, поодаль – ягдттерьеры.