Колокольные дворяне - Светлана Храмова

Мы беспрепятственно проходили по залам музея, повсюду компьютерные программы, экраны, на которые кликнешь – и подзаголовок, вызвавший интерес, растолковывается дикторским голосом. В деталях. Чудеса! Это и в европейских музеях редкость, а тут Сибирь, я думала, в глухомань еду…

– Ох, Светлана, это в последние годы мы так преобразились, демонстрируем «уровень мировых стандартов». Президенту город очень понравился, вы уже о том наслышаны, уверен – вот он и распорядился его в порядок привести. И что? Мигом!

Создали специальный фонд, банкиры наши объединились с бизнесменами, музейные заявки не остаются без внимания, чудеса в решете как из рога изобилия посыпались.

Обсуждая увиденное по пути, мы перемещаемся в нижний этаж. Таинственная, набитая самыми неожиданными предметами комната. Владимир остановился у портрета в уголке экспозиции. В полутьме небольшого зала огнем горели глаза жгучего брюнета, жадные и смелые.

– Кто бы вы думали? Это Ермак собственной персоной, работа неизвестного художника, восемнадцатый век. А ведь вылитый Фернандо Кортес! Конкистадор, покоритель Мексики… С чего бы это? Каким ветром занесло отъявленного авантюриста в Россию?

И ведь как умен был! Я уверен, вначале он завоевывал Сибирь для себя, и ведь чистая случайность помогла! И не намеревался, но когда стало складываться – просто повезло, азарт! – и стал как в карты играть. В конце концов объявил, что выполнял поручение царя, да и не совладал бы иначе с превосходящими силами противника. Татарские воины считали Ермака дьяволом.

Но у меня главный вопрос: почему он так выглядел? Ведь первые портреты именно такие, художники друг у друга перерисовывали. А потом уже – вот, полюбопытствуйте – небольшая скульптура рядом – «Завоевание Сибири Ермаком», здесь уже славянский тип лица, простой мужик, русский казак. Таким его теперь изображают. А совершенно загадочная фигура на самом деле, кто таков – до сих пор непонятно. Это – кстати о тайнах и секретах. Тут куда ни встань – везде тайна, есть версии, но нет четкого неопровержимого мнения, как и что происходило, все очень приблизительно. Версии появляются, опровергаются. Что известно определенно?

С вашим прадедом как раз определенная история. Все сходится: кто да что, где жил. Откуда происходил, дети семья жена и прочее.

Я тут же перебиваю, жду уточнений: почему он так уверен? Но Владимир продолжает, не обращая на меня никакого внимания:

– В остальном… Историческая правда – это сплошные белые пятна. Что логично, а что нет, дедукция и индукция. Применяю, всматриваюсь, делаю выводы… мужик.

Вот город наш основан в 1587 году, с конца семнадцатого века – столица Сибири. А что первым выстроили, как только струги казацкие стали разбирать и для хозяйственных нужд применять, обживаться? Первым делом – острог. Из этих самых лодейных досок, вон видите – здание, похоже на домики из спичек, такие раньше дети клеили, – это ресторан «Ладейный». В самом центре города. Дорогой, богатый ресторан имени первого острога. Неподалеку – Тюремный замок. Мы его так красиво называем, а это на самом деле – бывшая тюрьма. Прямо напротив Дворца Наместника, как вы заметили, и каменного Кремля, первого и единственного в Сибири.

Здесь начало сибирской ссылки, в этом замке и Достоевский 10 дней провел, а памятник ему отгрохали такой, будто он здесь и родился. Я не против памятника, но у нас ведь не литературе монументы ставят, а тем, кто имеет отношение к городу.

Сидел он здесь недолго.

На Завальном кладбище Кюхельбекер похоронен, я роман Юрия Тынянова «Кюхля» очень люблю. Но памятник Вильгельму не установлен. Может, в городе о нем не так хорошо осведомлены. Я опять отвлекся…

Пойдемте через площадь, у нас же тут все рядом. В Тюремном замке теперь гостиница, дешевая достаточно. За 600 рублей вы проведете ночь в камере, «почувствуете себя заключенным в историческом контексте». Это не юмор, это правда. Я там тоже как-то ночевал, но бесплатно. Задерживались с подготовкой выставок, 2–3 часа иногда оставалось, но спать где-то надо. Вот и…

– И как? – Я оживилась.

– Карцер как карцер, каменный мешок с откидной узенькой доской для сна. Можете при желании попробовать.

– Да нет, у меня нет желания и в комфортабельной камере ночь проводить, не то что в каменном мешке. С одной стороны, у меня воображение слишком развито, с другой – и хорошо, что развито, могу себе представить все, что там ощущают. В красках.

– Какие там краски. Серые и черные, мне кошмар однажды приснился, но я тогда слишком рано туда вошел, за восемь часов сна еще и не такое приснится. На два-три часа легко – в любом месте спокойно, будто проваливаешься в сон. Но я что хотел сказать: здесь город особый. История у нас такая. Не только Царь и Семья и не случайно Царь и Семья. Сейчас изменилось многое, но целых три с половиной века это был город-ссылка. Город – начало испытаний. Ссыльные здесь и оставались… или возвращались обратно и продолжалась прежняя жизнь. Но разве прежняя? – посмотрел он на меня особенным взглядом, в нем отчаяние и торжество. – Здесь божественная кузница, несуразное вперемежку с роковым, но и рок какой-то несуразный, непредсказуемый. Особая зона. Не скажу, что аномальная, но здесь история России иначе видится. Меншиков отвластвовался, душу отвел – и выброшен в 1728 году, не без активного участия князя Долгорукова, в нашу губернию. В Березово с семьей. В нищету и бедствия, за год сгорел.

И дочь его скончалась, красавица Мария, без вины виноватая, пострадавшая из-за алчного отца. И что? Через два года уже Долгорукие едут в Березово, а дети Меншикова возвращаются домой, имения отца пожалованы высочайшим указом, владейте и продолжайте фамильную историю. B пути, как гласит легенда, сани пересеклись, Меншиковы с Долгорукими встретились. Тот, кто интриговал, сам едет к нам в гости, а потомки загубленного милостиво прощены. Логика есть? Нету. Мне вот интересно – они раскланивались друг с другом при встрече «туда и оттуда»?

И поговорка наша любимая – «дальше Сибири не сошлют». Да…

На Тюремный замок мы снаружи посмотрели, Владимир уже увлекал меня обратно к Кремлю. Триста шагов – от тюрьмы до Кремля. Рукой подать, как говорится. Гостиницы в самом Кремле, гостиницы в Тюремном замке. Приют для богомольцев, Торговый ряд, Софийский собор, во время служб голос проповедника разносится по всей округе, а службы ежедневные, дважды в день, в десять часов утра и в пять пополудни. Прихожане поклоны бьют.