Безмолвный дом - Фергюс Хьюм

Дубовую каминную доску, вытянувшуюся почти до потолка, обрамляли маленькие зеркала, а на многочисленных полочках стояли кубки, блюдца и разные фарфоровые безделушки. Были в гостиной и позолоченные часы, и красивый буфет, и аккуратный туалетный столик, на котором стояли всевозможные одеколоны и коробка сигар. В целом гостиная выглядела обставленной со вкусом и с душой. Люциан отлично понимал, что тот, кто сумел так обставить свое жилище, должен быть достаточно богат. Кроме того, он должен умело обращаться со своим капиталом.

– Смотрю, у вас тут есть все, что можно пожелать, – протянул молодой адвокат, разглядывая ужин на столе, а особенно серебряные приборы и хрустальную посуду, которая в свете лампы сверкала подобно драгоценным камням. – Только вот никак не пойму: почему вы так роскошно обставили одну комнату, а все остальные остались голыми?

– Моя спальня и ванная вон там. – Словно не расслышав вопроса, Бервин указал на большие двери, драпированные бархатными занавесками. – Они обставлены так же, как гостиная. А почему вы решили, что остальные комнаты в доме пустые?

– Думаю, вы, господин Бервин, поймете меня… Контраст вашей бедности и богатства – еще одна тайна…

– Но ведь никто не был у меня дома, кроме вас, мистер Дензил.

– Ну, а я никому ничего не говорил. Тем вечером вы выставили меня так быстро, что я толком и осмотреться-то не успел. Кроме того, я не привык распространяться по вопросам, которые меня не касаются.

– Прошу прощения, – тихим голосом отозвался Бервин. – Я не хотел вас оскорбить. Скорее всего, всему виной длинный язык госпожи Кебби?

– Думаю… вероятнее всего.

– Трепливая Иезавель! – воскликнул Бервин. – Я уволю ее!

– А вы в самом деле шотландец? – неожиданно спросил Дензил.

– Почему вы спросили? – требовательно спросил Бервин.

– Шотландское ругательство.

– Смею заверить, это выражение так же широко распространено и в Америке, – парировал он. – Я мог бы с равной вероятностью быть и шотландцем, и янки, но… моя национальность – моя тайна.

– А у меня нет никакого желания совать нос в ваши тайны, – ответил Дензил, вставая со стула, на краешек которого присел несколько секунд до того. – И должен вам напомнить, что я нахожусь тут по вашему приглашению.

– Не обижайтесь, я вспылил, – нервно сказал Бервин. – Мне нравится ваша компания, хотя я могу показаться вам довольно бесцеремонным… Вы должны обойти со мной весь дом.

– Не вижу в этом никакого смысла.

– Надеюсь, это развеет все ваши подозрения относительно теней на занавесках.

– Я вполне доверяю своему зрению, – сухо объявил Люциан. – Уверен, что до того, как я вас встретил, в этой комнате находились мужчина и женщина.

– Ладно, пойдемте со мной. Я докажу, что вы ошибаетесь, – сказал Бервин и зажег маленькую переносную лампу.

Глава IV

Открытие госпожи Кебби

Бервин с невероятным упорством настаивал, чтобы Люциан осмотрел Безмолвный дом. Казалось, сама идея Дензила о том, что кто-то скрывается в особняке, его сильно забавляла.

Они облазили дом от чердака до подвала, от фасада до помещений заднего двора. Бервин заставил Люциана заглянуть во все темные углы пустых комнат. Он показал своему гостю даже пустующую кухню и дверь, ведущую на задний двор, которая была закрыта, и не просто закрыта, а заперта на ржавый засов, который не открывали в течение многих лет. Бервин заставил молодого юриста выглянуть из окна во двор, огороженный высоким черным забором.

Осмотр дома закончился, и Люциан убедился, что непосредственно сейчас в доме находились только он и хозяин. Потом Бервин отвел замерзшего гостя назад в теплую гостиную и налил стакан вина.

– Вот, господин Дензил, подойдите поближе к огню и выпейте, – добродушным тоном предложил он. – Вы, должно быть, промерзли до костей после нашей арктической экспедиции.

Люциан охотно принял вино – прекрасный кларет – и остановился у камина, потягивая напиток, в то время как Бервин кашлял и дрожал, бормоча что-то о том, как холодно на улице. Когда Люциан уже собрался уходить, Бервин снова обратился к нему:

– Ну как, убедились, что борющиеся тени на занавеске – плод вашего разгоряченного воображения?

– Нет, – упрямо возразил Дензил. – Нет, я не уверен.

– Но вы же убедились, что никого в доме нет!

– Господин Бервин, вы предложили мне загадку, которую я не могу пока разгадать, как бы того ни хотел, – собравшись с мыслями, возразил Люциан. – Не в силах объяснить, что я видел сегодня вечером. Одно могу сказать наверняка: когда вы отсутствовали, кто-то был у вас дома. Каким образом это затрагивает вас и по какой причине вы отрицаете очевидное – другой вопрос. Но раз вы все отрицаете, не стану расспрашивать вас дальше. Храните при себе свои тайны, и пусть это останется на вашей совести… В общем, спокойной ночи. – И Люциан направился к двери.

Бервин, который держал в руке большой бокал дорогого портвейна, осушил его одним глотком. От крепкого вина его бледное лицо покраснело, запавшие глаза засверкали, а голос зазвучал октавой ниже.

– По крайней мере, вы сможете сказать моим хорошим соседям, что я – человек мирный, и все, чего хочу, – чтобы меня оставили в покое, – быстро проговорил он.

– Нет, сэр. Меня не касаются ваши дела. Вы для меня незнакомец, а что до нашего знакомства, так оно было слишком поверхностным, чтобы я мог позволить себе обсуждать ваши дела. – Потом, чуть подумав, адвокат пожал плечами и добавил: – Кроме того, вся эта история меня не интересует.

– И все же однажды они могут заинтересовать власти трех королевств, – тихо пробормотал Бервин.

– Только если в этом будет какая-нибудь опасность для общества, – ответил Дензил, решив, что странный сосед подразумевает, что все происходящее в доме имеет отношение к анархистам. – Я буду…

– Нет, тут опасность грозит только мне, – перебил его Бервин. – Меня преследуют, и я скрываюсь здесь от тех, кто желает мне зла. Впрочем, как видите, мне недолго осталось. – Он уже почти кричал, стуча кулаком в свою узкую грудь. – Но те, кто желает мне смерти, считают, что я умираю недостаточно быстро.