Ловец - Надежда Мамаева

Она рассказывала и ловко споласкивала в медном тазу миски. Лишь изредка дергая плечиком, с которого то и дело соскальзывала бретелька.

Как оказалось, этот дом был построен почти век назад как общежитие для рабочих, но с тех пор сильно изменился. И дело не в том, что он изрядно осел, а черепица на крыше поросла мхом. Сменились жильцы. Удалые дебоширы – рабочие обзавелись семьями, родили детей, постарели, да померли. Их дети разъехались в погоне за звонкой монетой. Кто – то остался тут и пошел на те же верфи, что и отцы… Своих детей народили. И так по кругу: комнаты этого дома повидали уже несколько поколений хозяев.

В один из дней пришла под эту крышу и Фло. Тогда еще не старуха, а молодая женщина с уже выбеленными сединой волосами… Одна была одна, но сумела пустить здесь корни. И дом принял ее. У редкого дома есть свой дух. Даже аристократы за большие деньги не могут купить его для своих особняков, а у этой развалюхи оказалось, что он был.

Все, кто поселялся тут, величали ее кто бабушкой, кто теткой: кому что ближе. Но каждый признавал ее власть.

– А почему ты тогда так себя с ней…

– Вела? – подсказала Марлен, ловко орудуя тряпкой. – А это у меня привычка… В кабаре надо быть капризной и немного вздорной. Набивать себе цену. А то будут думать, что ты – безотказная и на тебе всегда можно выехать… А тут, приду и забуду, что я уже не на работе. Вот по привычке, бывает, и вздорим с Фло.

В дверь заглянул бородатый мужик, увидел Марлен в комбинации, одобрительно хмыкнул и, пошарив взглядом по кухне, спросил:

– А Фло где?

– Ушла на рынок, – лаконично ответила блондинка.

– Жаль, – здоровяк почесал затылок и ретировался.

А мне стало любопытно:

– Марлен, а тебе и правду наплевать, что тебя могут вот такую, полураздетую, увидеть посторонние?

– Не завидуй! – беззлобно ответила красотка, домыв последнюю ложку.

После этого она торжественно водрузила передо мной примус и ершик.

– А теперь твоя очередь. Чистка примуса сил особо не требует. Только терпения. Так что дерзай.

Спустя минуты мы остались в кухне одни. Я и изрядно подкопчённый примус. Нерешительно взяла в руки ершик, даже приблизительно не представляя, где им именно нужно чистить. Провела по боку, потом по второму. Примус чище не стал.

Я решила, что раз ершик, значит, им чистят что – то внутри. Наклонилась над примусом, задумчиво глянула на горелку и только занесла ершик над конфоркой, как из стены прямо на меня вывалился полупрозрачный мужик, у которого вместо головы имелся лишь череп с патлами волос и черными провалами глазниц.

Я испугалась. До одури. Не закричала я лишь по одной простой причине: мне было некогда. Я горела: В моей ладони сам по себе вспыхнул огонь, как бывает у магов, что создают пульсары. Рука, державшая ершик, сейчас напоминала факел.

Полупрозрачный был нервами послабже меня, ибо раззявил рот и заорал. Хотя, может это он так отреагировал на еще одного участника действа, вынырнувшего буквально из воздуха.

Второй гость оказался весьма материален и зол. И ему было наплевать на объятую огнем девицу, зато за свою добычу он ухватился цепко, накинув на нее магический аркан. Призрак, в свою очередь, отчего – то жутко не хотел воссоединяться со своим преследователем и не нашел ничего лучшего, чем вцепиться в меня.

Его эфемерные на взгляд, но совсем даже материальные по ощущениям руки сомкнулись на моем горящем запястье.

Теперь взвыли все. Я – оттого, что огонь, который до этого полыхал на моей коже, но не жег, сменился вымораживающим холодом. Ледяная корка начала распространяться от костлявых пальцев призрака выше по моему предплечью. Сам дух, видимо, оттого, что пламя его все же изрядно обожгло, а белобрысый незнакомец – от натуги. Теперь блондин с яростью тянул на себя одной рукой уже нас двоих. А вот то, что появилось у него во второй…

О ловушке для душ слышал каждый. Ею пугали малышню, к ней с суеверием относились старики, о ней сплетничали на базарах и перешёптывались на суаре… И каждый знал – нет страшнее наказания, чем оказаться замурованным в этом невзрачном с виду артефакте.

Шкатулка из мертвого дерева, что не тонет, не горит и не стареет под натиском времени. Размером чуть больше ладони, она была способна затянуть в себя сотню бывалых воинов, если не корабль. А вот выпустить… Выпускала она только души. Такова была шутка ее создателя. Но, несмотря на «милый» недостаток, сию карманную тюрьму уважали и использовали ловцы. И весьма активно.

И вот сейчас одна магически одаренная сволочь пыталась меня упрятать в эту самую тюрьму в довесок к чьей – то неуспокоенной душе.

Я разозлилась. Так, как не злилась еще никогда. Я выжила не для того, чтобы так бесславно закончить свой век.

Вторая моя рука, державшая примус, полыхнула. Пламя облизало серый потолок, но мне было не до этого. Я занесла примус над черепом призрака и, позабыв о том, что дух вроде бы не совсем материален, обрушила на горелку на череп выходца из могилы. Та же, перевернувшись, вылила на башку призрака остатки тут же вспыхнувшего керосина.

Как оказалось, и эфемерные духи умеют гореть. А отчаявшиеся девицы – лупить до одури. Нас так и потянуло, как в воронку торнадо. Горящего призрака, меня, остервенело молотящую по его костяному кумполу и собственно орудие ближнего боя – примус. Сказать, что я покорно утягивалась, значит оскорбить. Я упиралась пятками, вырывалась, как кошка, перед мордой которой встала угроза очередного омовения.

Единственное, все было зря. Нас с призраком неудержимо засасывало в черное чрево этой проклятой шкатулки. Мой отчаянный крик слился с воем духа, которого уже поглотил артефакт. Лишь его полупрозрачная кисть все еще была сомкнута на моем запястье и тащила меня внутрь не хуже, чем буксировочный трос баркаса. А это значит – я стояла следующей в очереди на заселение в весьма перспективную жилплощадь. Оная гарантировала постояльцам пожизненное проживание без угрозы выселения. Но я оказалась несознательной квартиранткой и ненавистницей переездов.

Замахнулась примусом в последний раз, целясь по костлявым фалангам призрака. Умом понимала, что это уже бесполезно, но тело отчаянно хотело жить. И в этот момент шкатулка захлопнулась, оттяпав полупрозрачную кисть от самого духа.