В поисках радуги - Валерия Симонова

Понимая, что не сможет заснуть, во всяком случае, в ближайшие полчаса, Стейси решила спуститься вниз и выпить молока. Если, конечно, у Дэвида есть молоко, и он позволит шарить в его холодильнике. На этот счет он никаких распоряжений не давал. А, ладно! Не обеднеет он, если Стейси утащит у него стакан молока.

Она спустилась по лестнице, немного подумала и верно выбрала направление – кухня располагалась справа от входа. Там было полутемно, горела лампа над плитой. Стейси заглянула в небольшой холодильник и, конечно, нашла там набор практикующего холостяка: замороженные упаковки полуфабрикатов, консервы и подвявшие овощи. Молоко, к счастью, было. Стейси отыскала на полке сияющий стакан, налила его до краев и, прихватив с собой, направилась было наверх, но остановилась на пороге соседней комнаты – видимо, гостиной.

Дэвид зря ругал собственный дом. Тут было вполне уютно, хотя мебель стояла старая, а у журнального столика опасно подкосились ножки. В конце комнаты виднелись распахнутые стеклянные двери в сад, и оттуда лился свет. Стейси, помедлив, пошла в том направлении.

На широкой деревянной веранде стоял стол, на нем – настольная лампа под зеленым абажуром, вокруг которой кружился десяток ночных бабочек, пытавшихся пробиться к лампочке и бесславно погибнуть, обжегшись. Дэвид сидел, откинувшись на спинку кресла, принадлежавшего, наверное, еще его деду, и задумчиво покусывал колпачок шариковой ручки. Перед ним на столе лежали бумаги, испещренные цифрами и непонятными символами. По окончании колледжа Стейси забыла математику напрочь и не собиралась вспоминать.

– Ты как шифровальщик времен Второй Мировой, – заметила Стейси, остановившись в дверях. – Сидишь за «Энигмой» и передаешь послания.

– А я и есть шифровальщик, – сказал Дэвид, ничуть не удивленный ее появлением. – Для большинства людей все это – настоящий шифр.

– И я одна из них, – вздохнула Стейси.

– Так что, я выиграл войну?

– А разве она начиналась?

Дэвид усмехнулся.

– Хочется думать, что нет. Я рад, что мы пришли к согласию. Хочешь посидеть здесь?

– Я тебе не помешаю?

– Нет. Я уже закончил, просто сижу, думаю. Подожди, я принесу тебе стул.

Он сходил в дальний конец веранды и притащил еще одного мебельного монстра – полустул, полукресло, с ужасающей обивкой в набивной цветочек.

– У тебя вся мебель винтажная? – спросила Стейси, усаживаясь и с наслаждением вытягивая ноги.

– У меня вся мебель старая. Никак не соберусь заменить.

– Можно реставрировать.

– И продать на аукционе за большие деньги?

– Почему бы и нет. Если вон тот столик еще и расписать…

– В экспрессионистской манере?

Стейси обиделась.

– Послушай, я же не смеюсь над твоим делом жизни.

– Так и я не смеюсь. Я спрашиваю.

Стейси бросила на него косой взгляд – действительно, Дэвид выглядел серьезным. Он закинул руки за голову, сцепил пальцы на затылке и внимательно смотрел на гостью.

– Ну… – Стейси смешалась. – Я могла бы, конечно. Но у меня с собой ничего нет. Ни одного тюбика краски и ни одной кисточки.

– В чем проблема? На Бёрк-стрит отличный магазин для художников. Я там иногда покупаю бумагу для черчения.

– О… – Стейси не ожидала, что он превратит ее шутку в серьезную вещь. – Тогда, если ты не против, я могла бы…

– Займись. Зачем тебе скучать? А эту мебель либо выбрасывать, либо обновлять. Дайяна, жена Мэтью, давно рыдала, глядя на мой дом. Но я ей ничего делать не позволял. У нее непреодолимое пристрастие к хайтеку, а у меня на него стойкая аллергия.

Стейси улыбнулась.

– Так у тебя и на авангард аллергия.

– Не уверен, – протянул Дэвид. – Допусти такой вариант, что я тебя разыграл, и моя реакция на портрет была неудачной шуткой. Стейси, если мне не понравится то, что ты сделаешь, мы просто выкинем мебель, вот и все. Отличное поле для экспериментов.

– Хорошо… – Она не могла поверить, что Дэвид действительно хочет от нее этого. Его выражение лица при виде того портрета сложно забыть. И все же ей казалось, что сейчас он искренен… С другой стороны, что она теряет? Это вызов. Вызов ее искусству и шанс доказать, что она чего-то стоит как художник. Хотя роспись столиков – это, скорее, дизайнерское дело, Стейси не собиралась останавливаться. У нее уже возникла одна идея…

– А если я немного переставлю мебель и заново покрашу стены?

– Только не во все цвета радуги. Несмотря на то, что я с трепетом отношусь к авангарду, в душе моей навеки поселился дух классицизма.

Они некоторое время посидели молча. Стейси смотрела в темный сад – небольшой, но не заброшенный, судя по долетавшим оттуда цветочным запахам. Наверное, за ним ухаживает та же женщина, что убирается в доме.

Так странно: жизнь Райта представала под совершенно иным углом…

– Ты любишь молоко? – Дэвид нарушил молчание.

– Да. С детства. Многие не разделяют мои вкусы. Мама терпеть не может молоко.

– Это непереносимость лактозы.

– Звучит очень заумно.

– Да, признаюсь. Просто у всех разные вкусы, – мягко улыбнулся Дэвид. Стейси замерла. Ей показалось, что она ни разу не видела такую вот его улыбку – наверное, так он улыбается Лоле… По спине пробежала дрожь, и Стейси поспешно встала.

– Уже поздно. Я, пожалуй, пойду спать.

– Спокойной ночи.

Он не встал ее проводить.