Девушка из письма - Эмили Гунис

Мысли об этом заставили Сэм заплакать, она легла рядом с Эммой в белоснежную постель и прижала крошечное мягкое тельце девочки к себе. Ведь это очень мощный женский инстинкт – стремление защитить ребенка. Как же монахиням удалось настолько подчинить себе бедных девушек? Убедить их не только бросить своих детей, но и подписать обязательство, благодаря которому поиск ребенка в будущем становился незаконным. Варварство какое-то. Настоящая дикость.

Она посмотрела на письмо и обвела написанные строки пальцем. Айви не повезло родиться всего лишь на одно поколение раньше. Сама Сэм, ставшая с недавних пор матерью-одиночкой, не могла не испытывать глубокого шока от того факта, что в приюте имени Святой Маргариты, располагавшемся совсем рядом с ее домом, у матерей отбирали младенцев вплоть до середины семидесятых годов.

Она почувствовала острую тягу пойти туда и посмотреть, как жили девушки, где спали младенцы, что за труд выпадал на долю матерей для оплаты своего содержания. Потенциальная связь Китти Кэннон с этим страшным местом интриговала ее, но теперь она представила себя на месте Айви, а потому хотела увидеть все ее глазами.

Из публикаций в интернете Сэм выяснила, что руины старого ветхого приюта планировали окончательно снести во вторник, и у нее оставалось всего два дня, чтобы побывать там, пока его полностью не уничтожат. Сейчас уже начало пятидневной рабочей недели. А значит, времени на посещение того, что еще оставалось от здания, было действительно совсем мало. Если она хочет попасть туда, ей придется завтра подняться до рассвета, все осмотреть и успеть в редакцию к десяти.

Проваливаясь в долгожданный сон, она вновь мысленно вернулась к лежавшему на прикроватном столике письму, непостижимым образом попавшему в архив ее деда, и к той смертельно испуганной молодой женщине, написавшей его.

Глава 6

5 февраля 2017 года, воскресенье

Китти ждала на пороге особняка Ричарда Стоуна, расположенного в центре Лондона, пока тот отпирал двойной замок и открывал дверь, чтобы жестом пригласить ее войти.

Они не простояли в холле и тридцати секунд, как сработала охранная сигнализация, и Ричарду пришлось срочно набирать на особой панели кодовый номер. Его пальцы, уже скрюченные артритом и покрытые старческими пятнами, слегка дрожали при этом.

– Прошу прощения. С тех пор как умерла жена, я постоянно забываю отключать сигнализацию, когда встаю с постели, как это положено делать.

Китти улыбнулась.

– Я искренне благодарна вам за то, что согласились встретиться со мной, так срочно и не запланированно. Но я не знала, к кому еще могу обратиться.

– Не стоит благодарить меня. Это часть моей работы. Жаль, конечно, что время не самое удобное. Мы с сыном давно договорились пообедать, но мне приходится это откладывать уже не первую неделю.

Ричард повесил ключ на крючок у двери, а потом провел Китти по коридору в кабинет, пол которого был покрыт мягким ковром, а стены увешаны черно-белыми фотографиями двух сыновей хозяина, сделанными во время разнообразных семейных праздников и пикников.

– Вы не будете возражать, если я быстро воспользуюсь вашим туалетом? – спросила Китти.

– Разумеется. И вы ведь прекрасно знаете, куда идти, верно? Я подожду вас здесь, – отозвался Ричард.

Когда Китти вернулась, он пригласил ее присесть в глубокое, обитое коричневой кожей кресло, стоявшее в углу.

– Пожалуйста, располагайтесь поудобнее.

Китти оглядела комнату, которая была ей знакома так же хорошо, как собственная гостиная, и чуть нервно вздохнула. Низкий столик с традиционной коробкой бумажных носовых платков, гравюра, которая ей никогда не нравилась, кремовые жалюзи на окнах, впускавшие в помещение немного света с улицы, чтобы не пугать посетителей с клаустрофобией. Она приходила к Ричарду уже с незапамятных времен, откровенничала с ним порой на грани кокетства, рассказывала о своей личной жизни, о бессоннице, о подробностях карьеры. По правде говоря, ее уже тошнило от вида его кабинета, от постоянных расспросов по поводу ее прошлого, от нервных срывов, которые так нравятся всем психоаналитикам, и от его предсказуемых реакций на них.

– Не хотите снять пальто? – спросил Ричард с улыбкой, присаживаясь напротив нее.

– Нет, спасибо, я никак не могу пока согреться, – сказала Китти, но, прежде чем сесть, стянула с пальцев свои кашемировые перчатки.

Ричард, положив одну ногу на другую, откинулся на спинку своего кресла. Китти избегала его взгляда, пока укладывала перчатки в сумочку, которую сначала держала на коленях, а потом небрежно, с мягким стуком, бросила на пол рядом с собой. Наконец она посмотрела на него, убедилась, что его голубые глаза пристально устремлены на нее, и снова отвела взгляд в сторону.

– Как поживаете, Китти? Все в порядке?

Она какое-то время поерзала в кресле, пока не нашла для себя подходящей позы, слегка сгорбив плечи. Вслушалась в звук своего тяжелого дыхания. За окном раздался сигнал автомобиля, от которого она вздрогнула.

– Не представляю, как вы можете жить в самом центре города, – сказала она.

Ричард снова нежно ей улыбнулся.

– Это позволяет мне чувствовать себя по-прежнему молодым.

– Удивительно, что, выслушивая нытье и жалобы на жизнь других людей, вы зарабатываете достаточно, чтобы позволить себе такую роскошь.

Ричард сделал глоток воды.

– Я бы не стал называть это нытьем и жалобами. Вы уверены, что вам удобно в пальто?

– Да, уверена. И пожалуйста, оставьте этот ненужный разговор. Я пришла сюда для того, чтобы отдохнуть от постоянно окружающего меня лицемерия.

– Вы полагаете, что, если людей заботит ваш комфорт, они обязательно лицемерят? – спросил Ричард.

Китти по-прежнему разглядывала его ботинки, избегая пытливого взгляда собеседника. Это была пара коричневых кожаных мокасин, достаточно поношенных, но сохранивших блеск и глянец, это доказывало, что хозяин умел ухаживать за своей обувью.

Таким же ухоженным выглядел и сам Ричард, отметила про себя Китти.

Ему уже перевалило за восемьдесят, голова почти совсем облысела, под глазами тяжелые мешки, но его полинявшие джинсы были тщательно выглажены, а шерстяной джемпер явно недавно постирали. И вся обстановка в комнате говорила о том, что даже после недавней смерти жены кто-то приглядывал за ним. Возможно, домработница или те же любящие сыновья.

Китти замечала в характере Ричарда отчетливые черты, присущие человеку, который все планировал заранее. Он и жену выбрал из тех женщин, у которых ничего не пропадало зря, умевших экономить и рассчитывать семейные расходы: «Не надо выбрасывать это кресло, дорогой. Я, возможно, смогу сама покрыть его лаком и использовать вместо стула в детской». Он вспоминал, как они наслаждались отпусками, проведенными в походах по стране, заменявшими дорогие путешествия за границу. Все это помогло им накопить достаточно денег, чтобы купить дом в центре Лондона, когда они были еще молоды. Важное решение. Благодаря этому, он смог обеспечить себя богатой клиентурой, и они оба вели самый комфортный образ жизни до наступления старости.