Девушка из письма - Эмили Гунис

– Прекрасно выглядите, – сказала Китти таким тоном, словно хотела обидеть его. – Уезжали куда-то, чтобы развеяться?

– Да, – ответил Ричард. – Уезжал на пару дней навестить сына.

Он рассеянно крутил обручальное кольцо большим пальцем левой руки, и Китти живо представила себе его вместе с любимым сыном, сидящими на живописной городской площади. Время от времени они улыбались друг другу и наблюдали за жизнью, протекающей вокруг них. Ричард превосходно воспитал мальчика, и между ними настолько глубокое взаимопонимание, что им не нужно поддерживать постоянный разговор. Быть может, один из них мог бросить случайную реплику о том, как понравилось бы место, где они находились, покойной жене психолога.

– Не хотите рассказать, от чего вы так взволнованы, Китти?

Она погладила ворс своего пальто. Радиатор отопления у нее за спиной излучал такой жар, что на лице быстро выступил пот. Она почувствовала, как краснеет, когда ей все же пришлось расстегнуть пуговицы и распахнуть пальто.

Ричард положил ладони на колени.

– Как прошел ваш прощальный ужин?

Китти чуть сменила позу и вздохнула.

– Отлично. Не считая того, что я чувствовала себя невидимкой.

Она принялась ковырять кожу вокруг ногтей.

– Потому что все те люди, которых я уважаю, смотрели не на меня, а сквозь меня. Хотя прежде не сводили с меня глаз. Прекращали разговоры, чтобы прислушаться к моим словам. Не знаю, когда именно это началось, но вчера определенно было так. Они смотрели на других, более молодых женщин, более привлекательных, у кого еще вся жизнь впереди. И у меня возникло чувство, словно во мне угасает какой-то внутренний огонь, и меня больше не воспринимают так, как раньше.

Она начала пальцем обводить круг на одной из своих брючин. Снова и снова.

Ричард намеренно помолчал немного, дожидаясь от нее продолжения.

– Быть может, так воспринимали ситуацию только вы сами, а остальные по-прежнему видели в вас внутренний огонь, как вы сами это называете.

Китти посмотрела на часы, стрелки которых, казалось, сначала замедлили вращение, а потом и вовсе остановились.

– Когда я уезжала оттуда одна, чувство было такое, словно я побывала на собственных похоронах. Я знала, что никто из них не станет особенно скучать по мне. У вас все иначе, Ричард. Вы заслужили то, что имеете, потому что поступали правильно. Вы по-настоящему любили, вы ставили перед собой важные цели, но превыше всего для вас семейные ценности. Работа для вас вторична.

– Опасно сравнивать себя с другими, Китти. По-настоящему мы можем понимать только то, что происходит в нашей собственной жизни.

– Бросьте. Не надо принижать себя. Находясь в вашем доме, я ощущаю атмосферу счастья и довольства собой. Это чистая правда, а не просто пустые комплименты, и я в самом деле так считаю. Я действительно завидую тому, что у вас есть. У меня же была только работа, и она теперь уходит от меня в черноту небытия.

Ричард откашлялся.

– Вы утверждаете, что у вас была только работа, а между тем вчера собрали вокруг себя людей, которые хотели показать свою любовь к вам, свое восхищение вами.

Китти выразительно посмотрела на него и помотала головой:

– Они пришли туда только ради самих себя.

– Думаю, вы слишком строги к себе. А разве не может все обстоять наоборот, и это вы перестали относиться к ним с интересом и с прежней любовью? Вы злитесь на них, поскольку они не сумели стать теми, кем вы хотели их видеть.

– И все потому, что они любят меня вовсе не за то, за что должны были любить? Это очень банально, вам не кажется? – Она поднялась, наконец сняла пальто и подошла к двери балкона, откуда открывался вид на небольшой, но красиво обустроенный сад.

– Нет, это вовсе не банально, хотеть быть любимой за то, что действительно стоит любви. Но как вы можете ожидать этого от них, если скрываете себя настоящую? Вероятно, именно ваша работа заставляет вас носить маску, которую вы боитесь снять и оказаться отвергнутой. Вы, наверное, безумно устали от постоянного лицемерия. У вас есть кто-нибудь, с кем вы можете поговорить по душам, Китти? Не считая меня, конечно. Подруга? Близкий человек?

– Была когда-то, – ответила Китти, скрещивая на груди руки и отворачиваясь.

– И что же случилось?

– Я потеряла ее, – тихо сказала Китти.

– В каком смысле «потеряли»?

Он слегка повернулся в кресле, заметно морщась при этом: стало ясно, что его мучают боли в спине и суставах.

Китти молчала. Затем вернулась к своему креслу, свернула лежавшее на нем пальто и бросила рядом с сумкой. Потом села и опять тяжело вздохнула.

– Вы правы. Я очень устала. Я не могу нормально выспаться, черт побери! Темазепам, который вы прописали, помогает быстро отключиться, но уже через два или три часа я снова просыпаюсь. От этого можно просто сойти с ума.

– И отчего же вы просыпаетесь? – спросил Ричард.

Китти наблюдала, как черный кот гонялся по лужайке за белкой и загнал ее на верхушку сикомора.

Ричард решил слегка надавить на нее.

– Вам снится один и тот же навязчивый сон? Какой-то повторяющийся кошмар, надо полагать?

Китти сосредоточила внимание на своем браслете, перебирая пальцами и вращая каждую из свисавших с него подвесок.

– Я будто бегу по тому туннелю, через который сбежала она, но никак не могу увидеть свет в конце. Я все бегу и бегу и не могу добраться до выхода. Мне кажется, он все дальше и дальше от меня.

– Вы говорите о своей сестре? О туннеле, через который сбежала ваша сестра? – спросил Ричард.

Китти кивнула.

– Сны зачастую означают так и не решенные вами проблемы, с которыми мозг все еще пытается справиться, пока вы спите. И они будут возвращаться к вам до тех пор, пока вы не поймете, в чем их смысл, какое в них послание.

Он не сводил с Китти пристального взгляда.

– Я не расспрашивала отца, как умерла сестра. Она была еще жива, когда я побежала позвать кого-нибудь на помощь, – едва слышно сказала Китти, ощущая, как пересохло у нее во рту. – Но я знала, что ему солгали, и он тоже лгал нам.