Диана. Найденыш - Евгений Щепетнов

Девочка вдруг протянула руку и коснулась огромной, лобастой головы зверя. Сердце Уны дрогнуло и сделало несколько быстрых судорожных толчков. Она слегка испугалась – Кахир никому не позволял дотрагиваться до своей головы. Кроме Уны, конечно.

Уна вспомнила, как однажды у нее в гостях был купец-лесопромышленник, которого сбросила норовистая кобыла. Он сильно повредил руку, а на несколько дней пути нет ни одного имперского лекаря с лицензией, так что пришлось ему срочно обращаться за помощью к местной лекарке. Так вот увидев Кахира, он тут же попытался погладить его по голове, и закономерно едва не лишился руки. Уна отдернула руку купца в самый последний момент, когда зубы Кахира собирались отхватить ему кисть до самого локтя.

Купец – моложавый мужчина лет сорока пяти – пятидесяти побледнел, сделался белым, как мел, а потом долго упрашивал Уну продать ему эту собаку – для собачьих боев на арене. Довел до того, что Уна пригрозила спустить на него Кахира, если он хоть слово еще скажет о продаже и все такое. А потом смягчилась и спросила купца – продает ли он своих детей? А жену? А брата? Купец понял, и сразу же сник. И как ни странно – не обиделся, наверное все-таки был умным человеком. Разве можно продать членов твоей семьи? Твоих близких?

Да и не принадлежит Кахир Уне. Он сам по себе. Друг. Захочет – уйдет, и будет жить один, в лесу, и точно не пропадет. С его умом и с его силой – ему никто не страшен. Уна честно говоря даже и не знала – зачем он живет с ней. Еду Кахир добудет себе сам, да еще и с запасом. Спать он может прямо в сугробе – бывало и такое, и не раз – отправился ночью на охоту и пришел под утро. Закопался в сугроб, вырыл себе пещерку, и спать улегся – только парок стоит над протаявшей дырочкой. Дрыхнет без задних лап! А когда утром открываешь дверь – сугроб разлетается на снежные вихри, и вот уже вокруг тебя скажет зубастый теленок, тыча в видавший виды тулуп окровавленным холодным носом. Радуется, демоненок! Любит видать ее, Уну. Наверное – единственное существо, которое искренне и безвозмездно ее любит. Потому от нее и не уходит.

Кахир не клацнул зубами, он только снова оскалился в страшной «улыбке», а потом вдруг заскулил, оглянулся на Уну и снова отвернувшись к девочке – лизнул в багрово-синюю опухоль возле шеи.

– Да знаю я, знаю! – ворчливо заметила Уна и шагнув к кадке, намылила шерстяную рукавицу, предварительно обмакнул ее в воду— Вот сейчас отмоем грязнулю, и начнем ее лечить! Пусть немного согреется, потом уже за лечение возьмемся.

Кахир снова оглянулся, отошел в сторону и теперь следил, как Уна осторожно, стараясь не напугать девочку, намыливает ей спину. Девочка успокоилась, ее глаза закатились – уснула, или потеряла сознание. Пришлось одной рукой держать, другой мыть. Неудобно, да.

После спины настал черед других частей тела, и закончилось все темными, блестящими волосами найденыша. Блестящими они стали после мытья – а до тех пор спутанные, тусклые и грязные. Но… хотя бы без насекомых, и это радовало. Уна терпеть не могла вшей, и не допускала эту гадость в свой дом. Стоило ей заподозрить, что посетитель заражен этими насекомыми – все, в дом его не пускает, принимают только под навесом у крыльца. Не умеешь соблюдать чистоту, развел всяческую погань – значит место тебе не в доме с нормальными людьми, а под навесом, как скотине безмозглой. Мыться надо! В баню ходить надо! В речке плескаться! Да на мыло не жалеть денег.

Деревенские посмеивались над ее такой чистотой, и над словами, что вши являются разносчиками заразы, но прогневить лекарку опасались, а потому выполняли все, что она им прикажет. Уна злопамятная, обидишь ее – потом помощи хрен допросишься. Или так полечит, что лучше бы сдох от болезни. Ведь болезнь одна, а лекарства разные – есть сладкие, а есть горькие, и есть вообще невозможные, от которых из сортира неделю не вылезешь и вся зараза полезет у тебя со всех дыр. А все лекарка с ее травами-снадобьями! И нет других лекарок в округе на два-три дня пути. Глухой угол, точно!

Вымыв девочку, осторожно достала ее из кадки, закутала в широкое мягкое полотенце. Любимое полотенце – она два года назад купила его на осенней ярмарке в Шпицене, городке на день пути от дома Уны. Полотенце было сшито из толстого льняного полотна с добавлением каких-то еще нитей, придающих объем и мягкость. Похоже, что не обошлось без магии, потому что обычное полотенце так быстро воду не впитывает, и так быстро не сохнет потом. Уна вывалила за это полотенце кучу денег по деревенским меркам, хотя и купила его дешевле, чем ожидала. Продавец потом сознался, что отдал полотенце по той самой цене, по которой его купил – уже и отчаялся продать, думал, назад отвезет. Народ в глухомани прижимистый, им такие дорогие вещи, которыми впору пользоваться только аристократам – напрочь не нужны. Нет, так-то они любят хорошие вещи, но только задарма, и уж точно не какое-то там полотенце.

Привычка. Привыкла Уна к хорошим вещам, и если есть деньги – почему бы себя не побаловать?

Девчонка так и не открывала глаз. Уна снова закутала ее, но только теперь в чистую простыню, отнесла на лежанку и строго-настрого приказала «здоровенной серой скотине» не плюхаться на лежанку с разбегу, как он это делает с Уной (и она подозревала, что нарочно – развлечение у него такое! ). Придавит девчонку, а ей и так плохо. Лучше пускай пойдет в лес и принесет Уне кусок хорошего мяса. Только не тухлятины из под валежины – запасенной медведем еще с осени, а настоящего, свежего мяса.

Уна мясо не ела, но девчонка скорее всего – да. И девочке надо восстанавливать силы, а на одной каше особо не разбежишься, надо что-то посущественнее. Опять же – совесть Уну не глодала: каждый сам выбирает свой путь, и не указывает другим, как им жить. Или не жить. Она не ест мясо, но оставляет за другими право жить так, как они хотят.

Кахир выскользнул за дверь, снова оскалившись в улыбке (похоже, что ему понравилась мысль об охоте, и о том, что он должен принести мяса своей подруге), а Уна полезла в огромный шкаф, разделенный на множество маленьких ящичков. Здесь хранилась главная ценность этого дома – травы. Травы и всяческие ингредиенты для изготовления снадобий. Минералы, кости, кусочки дерева – в общем, всяческая дребедень, интересная только лишь всяким там лесным лекарям, да магам, коих в Империи осталось совсем даже немного, и судя по рассказам знатоков – вовсе даже плевые маги. Прежний Император очень не любил магов, и кого сжег, кому голову отрубил, а кто-то сбежал в соседнее королевство, где магов привечали и считали людьми полезными, достойными и совершенно необходимыми. Вот оттуда теперь и шел поток магических светильников – маленьких шариков, потерев которые можно было на несколько часов не заботиться о свете в твоей избушке. Простейшая штука, но без мага ее никак нельзя сделать – напитать магической энергией.