Диана. Найденыш - Евгений Щепетнов

Глупый император в конце концов почил, отравленный своей умной женой, тут же вышедшей замуж за его брата, занявшего трон, но маги возвращаться не спешили, несмотря на завлекательные письма бывшей-нынешней императрицы. Сегодня завлекают, а завтра снова башку рубить? Нет уж, им и в Королевстве неплохо живется.

Уна выбрала травы, подумав, присовокупила к ним серого порошка, пахнущего чесноком и чем-то неуловимо-пряным, взяла чугунную ступку (пришлось брать обеими руками – тяжелая! ), и сама не замечая своего невольного пыхтения, отнесла груз на кухонный стол, некогда сделанный по ее заказу из толстых-претолстых дубовых досок. Этот стол, если его не сожгут, переживет и Уну, и еще несколько поколений людей, понимающих толк в хорошей, крепкой мебели. И на таком столе удобно не только обедать и мешать тесто для пирогов, но и (в основном! ) толочь в ступке травы для всевозможных снадобий.

Пока толкла траву, пока разбавляла истолченную смесь кипяченой водой – посматривала туда, где выводил носом найденыш. Девчонка была очень милой – темные волосы, которые станут еще темнее при взрослении, скуластое личико с огромными глазами, пухлые губки, которые так будут нравиться парням – стоит лишь девушке войти в возраст зрелости. Сейчас она выглядела смешной – маленький ушастый зверек, но Уна знала, какими красивыми вырастают такие вот смешные девчонки. И наоборот – те девочки, которые в детстве были похожи на прекрасных кукол, привезенных из-за океана, в девичестве вдруг дурнеют, полнеют, отращивают подбородки и ясные глазки их заплывают жиром. Этой худышке такое безобразие явно что не грозило.

Уна вдруг удивилась и даже слегка опешила – девочка была очень похожа на нее маленькую! Да-да! Копия маленькой Уны! Кареглазая и смешная! Боги не дали Уне детей – такое бывает у потомков Древних, не все ладно у них с производством потомства, но может эта девчонка и есть дар богов? Может это знамение? ! Вот тебе дочка, Уна, живи с ней, воспитывай ее, награда тебе за все, что ты сделала людям!

Уна даже слегка прослезилась, что было довольно редко. Она обладала невероятно устойчивой психикой, сохраняя спокойствие даже в самые тяжкие и опасные периоды ее жизни. Ее хладнокровию поражался даже отец, не отличавшийся склонностью к истерикам и вспышкам гнева. Расчетливая, умная, холодная – Уна была примером того, какой надо быть Левантийской принцессе. Ну… если бы только другие ее особенности не перечеркивали данное обстоятельство.

Закончив изготовление снадобья, Уна выложила получившуюся серо-черную кашицу на небольшую фарфоровую тарелку с отбитым краем (фарфор настоящий, Когемский! Краешек отколот, вот и удалось купить по-дешевке). Выложив, села рядом, уставилась на расползающийся блин густой жидкости и тихо, совсем тихо запела, добавляя в пение все больше и больше Голоса. Она пела о том, как хорошо быть здоровой, как это замечательно, когда ничего не болит, как должны срастаться кости и сокращаться мышцы. Снадобье впитывало магическую энергию, и от того на глазах белело и если присмотреться – начинало слегка мерцать.

Уна прекратила пение тогда, когда над снадобьем явственно заполыхало сияние, как если бы оно начало источать из себя свет как магический светильник. Обычно Уна не допускала до такого – чуть подкачала магии, и хватит. Не надо людям знать, что здесь живет Певица, способная творить чудеса своим волшебным Голосом. Разнесут весть по дальним далям, и услышит тот, кому это слышать не надо. И кончится спокойная жизнь Уны, которая, честно сказать, совсем даже не Уна.

За дверью послышался шум, как если бы кто-то скреб тяжелую доску острыми когтями. Только не «как если бы», а точно скреб – он обычно не лает и не скулит за пределами избушки, эдакий охотничий инстинкт. Вышел за дверь – все, молчок! Внутри избушки можно и полаять, и поскулить, и порычать – когда хватаешь руку своей хозяйки-подруги и делаешь вид, что собираешься ее откусить. Но только в доме.

Уна встала, приоткрыла дверь, впустила зверя. Он процокал когтями к столу и положил на пол заднюю ногу косули, отгрызенную по верхнему суставу. Уна поморщилась, вздохнула – не любила она возиться с мясом. И косулю жалко – такая красивая, такая забавная! С белым пятнышком на заду… Эх, ну что за жизнь такая? Все едят всех! Ну почему живым существам не успокоиться, и перестать убивать друг друга? !

– Молодец! Спасибо, зверюга! – Уна потрепала по лобастой башке пса, он осклабился и клацнув челюстью шумно втянул слюни. Потом высунул розовый язык и задышал.

– Неужели жарко? – притворно удивилась женщина – Сейчас я тебе водички налью. Не любишь снег хватать, да?

Она бы почти не удивилась, если бы однажды пес ответил бы ей «да! », или «нет! ». Но Кахир только клацнул зубами, и Уна заторопилась налить ему в глубокую плошку. Через несколько секунд избушка наполнилась хлюпаньем и чавканьем. Пил Кахир жадно и со вкусом, как и полагается зверю, только что загнавшему косулю и наевшемуся ее мяса до отвала. Он после еды даже слегка округлился посередине – прожорливый, как три самых больших пса! Волки умеют есть впрок, и волкособы не исключение.

– Ну что же… приступим к лечению? – пробормотала в пространство Уна, не ожидая от этого самого пространства никакого ответа. Она уже давно привыкла разговаривать сама с собой или с Кахиром. Если не упражняться в человеческой речи – эдак и совсем потеряешь человеческий облик. Так-то Уна не была любительницей длинных и пустых речей, но иногда хотелось с кем-нибудь поговорить – просто до тоски и скрежета зубовного. Если человек вырос в шумном обществе среди множества людей – отвыкать от такого общения очень даже затруднительно.

Она освободила тело девочки от покровов, но прежде постелила на стол чистую простыню, сложенную в несколько раз – чтобы помягче. Подняв, перенесла больную в центр кухонного стола. Можно было бы использовать и кушетку, используемую для лечения посетителей, на которой лекарка вправляла кости лесорубам и делала перевязки, но Уне почему-то не хотелось, чтобы девочка лежала там, где ранее стонали и рычали бородатые, пропахшие дымом костров, вонючим потом и дешевой сивухой мужики. Чистая душа – пусть она лежит на кухонном столе, на Ладони Бога, приносящей в дом сытость и веселье. Так будет правильно.

Положила девочку, расправила ей руки и ноги, приступила к осмотру. На первый взгляд девчонке года четыре, может быть пять лет. Ногти плохо стрижены, под ними грязь. Строение тела в принципе без каких-то там патологий – девочка, как девочка. Хотя… вроде как грудная клетка немного деформирована. Пощупала – точно! Похоже, что неправильно срослись два сломанных ребра. Особо-то и не видно, но когда щупаешь – ощущается, особенно костные утолщения на местах сращивания. То есть она (или ей! ) сломали ребра, и девочка так и ходила, мучаясь от боли, пока ребра не срослись естественным образом.