Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны - Джо Аберкромби

В его прошлом, в Торлбю, эти люди жили бы за пределами нищеты. Сейчас же изба ломилась от роскоши. На стенах висели деревянные и костяные орудия, хитроумные и замысловатые приспособления для охоты, рыбной ловли, рытья укрытий и добычи пропитания во льдах. Шкуры волков, медведей, тюленей и козлов лежали повсюду. Один из хозяев, мужик с густой бурой бородой, поковырял в котелке и вручил Джойду миску добавки, на что здоровяк ответил благодарным кивком и тут же принялся уплетать, прикрыв глаза от восторга.

Анкран наклонился к нему:

– По-моему, мы съели весь их ужин.

Джойд застыл, не вынув изо рта пальцы, а бородатый мужик рассмеялся и, свесившись через очаг, хлопнул его по плечу.

– Простите, – сказал Ярви, отодвигая миску.

– По-моему, вы голодней, чем мы, – произнесла Шидуала. На языке моря они говорили немного странно. – И идете на диво окольным путем.

– Мы направляемся в Вульсгард из земель племени баньи, – ответил Анкран.

Женщина обдумала его слова.

– Тогда ваш путь на диво прям, хотя и крайне необычен.

Ярви был с нею согласен.

– Знай мы наперед о том, как он труден, выбрали бы другую дорогу.

– Так и случается, когда выбирать уже поздно.

– А теперь нам остается только идти до конца.

– Так и случается, когда выбирать уже поздно.

Ничто придвинулся к Ярви и зашептал своим хриплым, стертым в песок голосом:

– Не верю я им.

– Он хочет поблагодарить вас за гостеприимство, – поспешно озвучил Ярви.

– Мы все благодарим вас, – сказал Анкран. – И богов вашего жилища.

Ярви смахнул золу со вставленного в очаг молитвенного камня:

– И Ту, Что Выдыхает Метель.

– Хорошо речено и хорошо принято. – Шидуала прищурилась. – Там, откуда ты родом, она – одна из малых богов?

Ярви кивнул.

– Но у вас она – среди высоких?

– Как и многое другое, боги кажутся больше с близкого расстояния. Здесь Та, Что Выдыхает Метель, извечный наш спутник.

– Поутру мы воздадим ей первую молитву, – сказал Анкран.

– Разумно, – сказала Шидуала.

– А вторую – вам, – сказал Ярви. – Вы спасли нам жизнь.

– Здесь все живое обязано стоять друг за друга. – Она улыбнулась, и бороздки на ее лице напомнили Ярви мать Гундринг, и на миг он затосковал по дому. – Любому из нас хватает и одного врага – зимы.

– Мы понимаем. – Ярви поглядел на Сумаэль – ее приткнули поближе к огню. Закрыв глаза, девушка покачивалась под одеялом. На ее лицо вернулись почти все прежние краски.

– Можете перезимовать вместе с нами, до наступления тепла.

– Я не могу, – хрипло произнес Анкран, на его лице набухли желваки. – Я должен попасть к семье.

– А я – к своей, – добавил Ярви, пусть его и подгоняла нужда не спасти, а убить своих родичей. – Мы продолжим путь. Правда, у вас есть много вещей, без которых нам будет худо…

Шидуала оценила их печальный расклад и заинтересованно приподняла брови.

– Есть, есть. Можем с радостью их обменять.

При слове «обменять» ее сыновья заулыбались и согласно кивнули.

Ярви бросил взгляд на Анкрана, и тот развел пустыми руками:

– Нам нечего дать взамен.

– Вон там у вас меч.

Ничто насупился мрачнее прежнего, приобнял оружие и чуточку приблизил к себе. Ярви до боли ясно сознавал, что еще несколько минут назад тот с радостью убил бы всех этих людей.

– Он не расстанется с ним, – сказал Ярви.

– Есть еще одна штука – и будь она наша, я бы ей попользовался всласть. – Мужик с бурой бородой с другой стороны огня пристально уставился на Сумаэль.

Джойд оцепенел, Ральф зарычал от негодования, а когда заговорил Анкран, его голос кромсал, как секира:

– Мы не продаем своих. Ни за какую цену.

Шидуала рассмеялась.

– Вы не так поняли. У нас почти нет металла. – Она обогнула очаг, выгибая бедра, коснулась сверкавшего сталью ошейника Сумаэль и вытянула из-под ворота кусок ее изящной цепи. – Вот что мы хотели бы взять.

Ярви почувствовал, как на лице расплывается улыбка. Давненько она там не появлялась, и расставаться с ней не хотелось.

– В таком случае… – Он размотал платок из истрепанной парусины и выудил собственную цепь, потяжелее. – Может быть, заберете и эту?

Глаза бородатого загорелись, когда он взвесил цепь в руке, а потом у него отвалилась челюсть: Ничто настеж рванул свой воротник.

– Вот, как-то так, – произнес он, вытягивая наружу громадные звенья.

И вот теперь уже улыбались все. Ярви подсел поближе к огню и потер ладони, как это делала мать.

– Ну а сейчас – давайте меняться.

Ничто прошептал ему на ухо:

– Я ж тебе говорил – последнее слово будет за сталью!

Хрустнув напоследок, отвалилась проржавелая заклепка, и ошейник Ничто распахнулся.

– Этот упрямый попался, – отметил бородатый, глядя на подпорченное зубило.

С некоторой запинкой Ничто привстал с колоды, дотронулся дрожащей ладонью до шеи – ее огибал мозолистый след, там, где железо много лет натирало кожу.

– Двадцать лет я носил этот ошейник, – тихо вымолвил он, и на глазах заблестели слезы.

Ральф похлопал его по плечу.

– Свой я носил только три, а все равно без него стал легким, как ветер. Тебе-то, небось, вообще мнится, что сейчас ты полетишь вдаль.

– Да, – прошептал Ничто. – Полечу.

Ярви рассеянно ковырял застарелые ожоги там, где прежде сидел его собственный ошейник, и наблюдал, как Анкран складывает вещи, за которые они уплатили оковами. Удочку и приманку. Лопату, сделанную из лопатки могучего лося. Бронзовый нож, по виду – эпохи, последовавшей за Сокрушением Божиим. Девять стрел для Ральфова лука. Деревянную миску. Сухой мох для растопки. Свитую из шерсти веревку. Овечий сыр, баранину и сушеную рыбу. Меховые одежды, наволочки из грубо тканного полотна и невыделанную шерсть для набивки. Кожаные мешки, чтобы все туда запихнуть. И даже дровни – чтобы было на чем тянуть это добро.