Дом сестер - Шарлотта Линк

Мистер Уилсон, дворецкий, открыл ей дверь. Но к ней уже спешила Маргарет, бледная и взволнованная.

– Где же ты была? – закричала она. – Я так волновалась!

– Я встретила одну старую знакомую, – ответила Фрэнсис и, не подумав, добавила: – И я была на митинге ЖСПС. Там выступала Сильвия Панкхёрст.

– Боже мой! – проговорила испуганно Маргарет, и даже мистер Уилсон с трудом сохранил свое, обычно стоическое, выражение лица.

– Извини, что заставила тебя поволноваться, – сказала Фрэнсис, – я просто не обратила внимания на время. – Неожиданно она почувствовала, что голодна. – Ты уже ужинала, тетя Маргарет?

– Боюсь, что еда не полезет мне в горло… Я слишком понервничала. Сегодня был страшный день! – К удивлению Фрэнсис, голос Маргарет дрогнул.

Фрэнсис положила руку ей на плечо.

– Я этого не хотела. Я действительно не думала, что ты будешь так беспокоиться. На этот митинг я попала совершенно случайно, поэтому ты вообще не должна тревожиться.

Они медленно пошли в гостиную, где Маргарет упала на диван. Фрэнсис налила ей бренди, который та выпила залпом.

– Хорошо! – вздохнула она и отставила стакан. – Извини, дорогая! Ты можешь совершенно спокойно считать меня истеричкой. Я разволновалась не из-за тебя. Я просто беспокоюсь…

– О чем?

– Ах, эта Энн! Энн Миддлтон… Ну, ты помнишь, та самая подруга, которую я должна была сегодня навестить. Наверное, я все время кажусь людям свалкой для их душевного мусора. Особенно если у них проблемы с детьми. Вероятно, они считают, что у такой старой девы нет собственных забот, поэтому они могут спокойно оставить своих детей у нее и просить ее, чтобы… – Она запнулась, подумав, что Фрэнсис могла бы принять это на свой счет, и поспешно сказала: – Разумеется, я не тебя имею в виду! У тебя нет никаких проблем.

– О ком же ты тогда говоришь, тетя Маргарет? – спросила Фрэнсис, немного растерявшись.

– Я говорю об этом Филиппе, – процедила Маргарет. – Он здесь! Я этого не хотела, но Энн на пределе своих сил, и может произойти трагедия, если Филипп и дальше будет жить под одной крышей со своим отцом.

Фрэнсис наморщила лоб.

– А кто такой Филипп?

– Это сын Энн. Довольно симпатичный молодой человек… Я сначала подумала: черт подери, что мне с этим делать? Но потом посчитала, что могла бы оказать ей услугу по старой дружбе… ну и поскольку она, кажется, действительно в отчаянии. Но теперь мне представляется, что я не справлюсь, и если что-то потом случится, это будет моя вина!

Пока Фрэнсис напрасно старалась разобраться в несколько сумбурном рассказе своей тети, в дверь постучали, и в ответ на произнесенное Маргарет «войдите» в комнату вошел молодой человек. Он испуганно остановился, увидев, что Маргарет не одна.

– О, у вас гости… – Он хотел уйти, но Маргарет сделала ему знак рукой, чтобы он остался.

– Нет, всё в порядке. Подойдите ближе, Филипп. Фрэнсис, это Филипп Миддлтон. Филипп, это моя племянница Фрэнсис Грей из Йоркшира. – Маргарет встала; возможно, подействовал бренди, но она, казалось, опять была совершенно спокойна. – Давайте мы втроем в ближайшие недели куда-нибудь сходим, – добавила тетя.

Филипп подошел к Фрэнсис, наклонился и поцеловал ей руку. Когда он выпрямился и посмотрел на нее, Фрэнсис подумала, что редко встречала такого привлекательного мужчину и никогда не видела таких глаз, в которых читалось столько отчаяния и одиночества, такой ужасающей безнадежности, как в глазах Филиппа Миддлтона.

– Он трижды пытался покончить с собой, – поведала Маргарет, – и каждый раз его спасал только случай. Его мать уже на грани помешательства от страха, что он может опять попытаться это сделать.

– Ему надо лечиться. Почему она думает, что ты сможешь с этим справиться?

– Энн опасается, что он может навсегда остаться в психушке, если хоть раз попадет в жернова психиатрии, – объяснила Маргарет. – Она навела множество справок, и оказалось, что это ужасно – оказаться в психиатрической больнице. Энн очень надеется, что все наладится, если он не будет ежедневно общаться со своим отцом. Филипп очень плохо к нему относится.

Они сидели за завтраком в столовой. Фрэнсис отказалась от чая в постели, потому что ей хотелось поговорить с Маргарет. Филипп не появился. Тетя отправила мистера Уилсона наверх, чтобы тот посмотрел, всё ли в порядке, и тот сказал, что Филипп уже оделся и стоит у окна своей комнаты и смотрит на улицу. После этого Маргарет также отправилась наверх и через некоторое время вернулась с растерянным лицом.

– Он сказал, что не голоден и хочет только смотреть в окно. Он вежлив, но совершенно холоден.

– Почему он хотел покончить с собой? – спросила Фрэнсис, беря с сервировочного столика сосиски и яичницу. Этим утром она ощущала сильный голод.

– Не знаю, есть ли у него вообще склонность к депрессиям… во всяком случае, это, кажется, началось еще в школе. – У Маргарет, очевидно, в это утро также не было аппетита. Она выпила лишь немного чая и выглядела бледной и озабоченной. – Отец отправил его еще маленьким в очень строгий интернат. Филипп был на редкость чувствительным и мечтательным ребенком, очень робким и сдержанным. Его отец непременно хотел это из него выбить. Другие дети увидели в нем самого слабого и сразу начали над ним издеваться. С утра до вечера его дразнили и мучили.

– А не могли родители перевести его в другую школу?

– Его отец настоял именно на этой школе. Хотя, вероятно, такое случилось бы везде. По крайней мере, в том, что касается одноклассников. Но что в этом случае делало положение маленького Филиппа еще хуже, так это то, что и директор школы был отъявленным садистом. Он бил детей за малейшую провинность, и бил действительно жестоко. Кроме того, у него был наготове ряд безжалостных пыточных методов – например, держать ребенка запертым в течение трех дней и трех ночей в мрачном подвале. Некоторые ученики должны были снять с себя всю одежду, после чего на них выливали несколько ведер ледяной воды. Или тряпка смачивалась мочой, сминалась в ком и запихивалась бедному созданию, которое, по мнению директора школы, этого заслуживало, в рот…