Сердце на Брайле - Паскаль Рютер

15/20 – 20/20: ты хорошо усвоил материал. Браво! Можешь приступать к упражнениям.

8/20 – 14/20: у тебя есть трудности. Поищи ошибки и поработай над материалом, который ты не понял на занятиях, с помощью упражнений с комментариями.

0/20 – 7/20: у тебя большие трудности. Подробно изучи тему и сделай все упражнения с комментариями.

Короче, у меня большие трудности. Мне необходимо подробно изучить тему и сделать все упражнения. Такие результаты быстро вгоняют в тоску, стоит признать. Я пролистал содержание этого учебника: там было всякое про косинусы, плоскости, параллели, конусы, пропорции и много еще всего – я таких названий даже не выговорю. Я отшвырнул книжку в сторону, и она приземлилась, как блин, на электрогитару. «С чего же начать, чтобы наверстать? » – спросил я себя. Мне казалось, что я в лодке, которая протекает одновременно со всех сторон, а у меня не хватает пальцев, чтобы заткнуть эти дыры. Да я даже не смог найти ответ на вопрос про Париж – Берлин в 1901 году! Я вспомнил о Решевском. Хайсам рассказывал, что тот был потрясающим игроком, потому что вырос без тренера и без методики обучения и всего добился благодаря таланту. У меня тоже не было ни методики, ни тренера; правда, и таланта, чтобы всего добиться, кажется, тоже не наблюдалось. А сам я далеко не «маэстро лазеек»! Только чудо могло спасти ситуацию. Я спрашивал себя: что делать с приглашением Мари-Жозе прийти к ней позаниматься? С Хайсамом же всё иначе. Я столько раз вел себя при нем как придурок, но он не обращал внимания: у уважаемого египтянина душа принца, он никогда не осудит и всегда готов поддержать. С тех пор как я сказал, что учительница математики носит в правой ноге своего мертвого ребенка и что именно из-за его веса она хромает, Хайсам относится ко мне серьезно. Но вот понимает ли Мари-Жозе людей так же хорошо, как мой благородный египтянин?

* * *

– По правде говоря, я не на высоте, – заявил я отцу, который дергал рычаг переключения передач «панара».

Рано утром мы отправились по магистрали на юг. Мы давно выехали из деревни и теперь ехали вдоль густого леса. Деревья простирали к пустому небу свои огромные голые руки-ветки, что выглядело необыкновенно в это тихое и спокойное утро. Я захватил с собой справочник Кребса и блокнот для записей о «панаре».

– На высоте чего? – поинтересовался папа.

– Ну, в целом не на высоте. Так говорят эти, из учебника, который мне дала мадам Пик в прошлом году. Помнишь, та милая дама, что переехала сразу после встречи со мной! Она еще сказала, чтобы я прошел тесты. Короче, теперь всё ясно: я совсем не на уровне. Они, конечно, очень милы в этой книге, пытаются не сбить с верного пути, не задеть гордость и достоинство таких, как я. Но всё равно кажется, что они нас за полных тупиц держат с этой добротой… а в конце концов я должен приготовиться к тому, что никогда из этой ситуации не выберусь. Остается надеяться на чудо…

– На что?

Отец нахмурился, пытаясь понять, словно я говорил на другом языке.

– На чудо, на божественное вмешательство, если хочешь…

– Может, тебе просто нужно больше времени, чем остальным? Очень хочется опустить руки в начале гонки… Но у тебя в запасе еще море топлива…

– Речь не о спорте! Ты вот знал, что один игрок в шахматы, Решевский, в шесть лет играл одновременно двадцать партий против взрослых и все выиграл? И даже без тренера…

– И что?

– И то, что я даже в домино играть не умею.

– Так ты никогда не учился…

– В этом и проблема… Вспомни… Дядя Зак как-то пытался научить меня играть в шахматы, но я не мог запомнить даже, как конем ходить… А этим летом Хайсам снова попытался объяснить мне правила, но они не запоминаются… Слишком много диагоналей в этой штуковине… И эта кляча действительно ходит по-дурацки!

– В мире много людей, которые не умеют играть в шахматы…

– Но у меня так везде: с косинусами, параллелями, конусами, климатом Ниццы. Даже с правописанием: я до сих пор пишу «имузительный» вместо «изумительный». Говорю ж тебе, со мной что-то не так.

В это время мы проезжали какую-то деревеньку, где все дома были из камня. На еще сонных фермах красовались большие вывески с надписями «Свиньи», «Овцы», «Бараны».

– Видел, – сказал папа, – они еще и обзываются!

Я лишь слегка улыбнулся, но в итоге сдался и разразился хохотом, как папа, и мы уже не могли остановиться. «Панар» катился зигзагами в это кристальное утро. Вдруг мимо нас промчалась стайка велосипедистов: все такие разноцветные, раскачивающиеся вправо-влево на своих сиденьях, потные, с больными задами. Папа распахнул окно.

– Лентяи! – проорал он. – Капиталисты!

И вдавил педаль газа в пол, отчего из «панара» аж искры посыпались.

Было очень смешно, пусть я и не знал, что значит «капиталисты», но я подумал, что это кто-то вроде лентяев. Затем папа включил радио, и заиграла песня «Satisfaction» [17 - «Удовлетворение» (англ. ) – знаменитый хит рок-группы The Rolling Stones 1965 года. ] группы The Rolling Stones – истинная красота рока. Было забавно слышать, как папа пытается петь вместе с Миком Джаггером [18 - Солист группы The Rolling Stones. ].

«Панар» остановился в деревушке, мы вышли из машины и отправились в кафе. Отец крепко пожал руку хозяину заведения – круто! Наверняка это был кто-то из его клиентов, потому что папа заметил, что товар еще не доставили. Я понятия не имел, о каком товаре шла речь, но это выражение меня всегда впечатляло: папа часто говорил так, особенно по телефону с клиентами. Я заказал горячий шоколад, бутерброд и заглянул в блокнот. Мне следовало обращать больше внимания на работу «панара», потому что, в конце концов, именно ради этого я отправился в путь с отцом еще на рассвете. С нашей машиной достаточно ослабить хватку на пару минут – и всё барахлит. «Панар» – автомобиль гордый и известен своей капризностью. Очень непредсказуемый тип! Его ахиллесова пята – выхлопная труба.

– Мне кажется, – заметил отец, возвращаясь с подносом в руках, – что клапаны издают какие-то странные звуки…

– Потрескивают?