Сердце на Брайле - Паскаль Рютер

Счастливчик Люк пожал плечами.

– Всё хочу тебя кое о чём спросить.

– Да?

– Скажи, кто написал «Трех мушкетеров»: Дюма-сын или отец?

Он скрестил руки на груди и смотрел на меня таким взглядом, будто сейчас перед ним откроются тайны Вселенной.

– Конечно же, Александр Дюма-отец. Сын писал всякие истории о цветах, которые не отличались крепким здоровьем.

– Надо же… странная семейка.

– Почему вы спрашиваете?

– Потому что чтение требует… гм… длинных этапов.

Я вспомнил о символичной манере выражаться моего египтянина, которого тоже сложно понять с первого раза, и подумал, не заразно ли это.

– То есть у вас тоже всё туманно с языком? – спросил я Счастливчика Люка.

– Бла-бла-бла… Я же себя понимаю. Кстати, нельзя слоняться по коридорам.

И я быстренько сбежал, потому что не хотел, чтобы всё полетело в тартарары. Встречи с представителями власти не всегда проходят удачно.

Едва оказавшись на улице, я посмотрел по сторонам, разыскивая Мари-Жозе. Ее силуэт виднелся уже далеко. Она шла одна, а это редкость, и, если я хотел воспользоваться случаем, следовало поторопиться.

Я перешел на шаг метрах в двадцати от нее, но девчонка всё равно обернулась, потому что я пыхтел, как выбросившийся на берег кит. Ее кудри рассыпались по лицу из-за внезапного порыва ветра. Казалось, именно такой ветер нагоняет на землю ночь.

– Ты тоже живешь в деревне? – спросила она.

– На выезде, прямо за гаражом. Ты редко ходишь без подружек. Кажется, вы отлично ладите.

– Я вижусь с ними только в коллеже, а после… Мне кажется, они такие…

– Тощие воображалы?

Я тут же прижал ладонь к губам, поскольку понял, что сморозил что-то неподобающее. Я покраснел, что меня удивило, и захотел бежать со всех ног, но уже выдохся и не мог сдвинуться с места. Мари-Жозе всё-таки улыбнулась, но едва-едва. Казалось, она думает над ответом.

– Я бы вряд ли так выразилась, но, в общем, я понимаю, о чём ты.

Мы молча дошли до огромных домов на въезде в деревню. Внезапно я ляпнул:

– Кстати, спасибо за решения с этим треугольником, ровно… равно…

– …бедренным?

– Да, бедренным.

– Тебе не за что меня благодарить, я здесь совершенно ни при чём. Я даже понятия не имела, что ты списал…

Так как мы шли мимо церкви, а я не знал, как выкрутиться, я просто сказал:

– Тогда не вижу других объяснений: это чудо. А когда случается чудо, надо благодарить Бога. Я так обычно не делаю, но ладно.

Я стрелой помчался в церковь и опустился на колени на специальную… молельную штуковину. Я произнес молитву собственного сочинения в честь бога всех геометров и треугольников, равнобедренных и не только. Силуэт Мари-Жозе виднелся в дверном проеме, как в театре теней, словно какой-то древний призрак, а мои слова разносились по церкви со звуком хлюпающей в раковине воды.

Оказавшись на улице, я попытался принять вид, достойный торжественного момента.

– А ты забавнее, чем я предполагала, – задумчиво произнесла она.

Несмотря на сумерки, я разглядел на ее лице странную улыбку – непонятно, правда, смеялась ли Мари-Жозе надо мной или же ей было грустно, а может, и то и другое одновременно. Вдруг она остановилась и показала на ворота.

– Вот, мы пришли.

– Знаешь, забавно…

– Что же тут забавного? ..

– Ну, ты говорила, твой отец… врач, а тут нет таблички…

– Во-первых, не все врачи вешают таблички у входа; например, те, кто работает в больнице… А во-вторых, мой отец не врач.

– Зачем же ты соврала месье Дюбуа?

– А разве я спрашиваю, зачем ты сразу после обеда украл бумагу из женского туалета и спрятал ее под умывальником? А у нас весь день болел живот!

Я пожал плечами.

– То есть ты уверена, что не давала мне ответов к контрольной?

– Конечно уверена. Зачем мне это делать, можешь объяснить?

Мари-Жозе открыла ворота большим ключом, и я успел разглядеть за ними огромный сад – настоящий парк. Она уже собиралась исчезнуть, как вдруг обернулась и сказала:

– Если хочешь, можешь зайти как-нибудь ко мне позаниматься.

Я был польщен, но слово «позаниматься» всё равно меня немного раздражало.

* * *

Тем же вечером я оставил папу в компании «Объявлений для профессионалов и любителей». Он немного удивился, потому что обычно в пятницу вечером я охотно помогал ему делать пометки в журнале по поводу возможных заказов и доставок. Я сказал, что мне необходимо подвести итоги. А он такие вещи уважал и даже поощрял. Мы договорились встретиться следующим утром, чтобы покопаться в «панаре».

Я начал с того, что открыл словарь:

Чудо (лат. miraculum, «чудо, диво», от mirari [16 - Конечно, наш герой узнал значение французского слова «miracle» («чудо»). А вот русское слово «чудо» имеет общеславянское происхождение и связано с глаголом «чути» (чувствовать). Кроме того, оно того же корня, что и «кудесник». ], «дивиться, удивляться»). Необыкновенный факт, который обычно принимают за божественное благое вмешательство и наделяют духовной значимостью.

Я подумал, что они там, в словаре, немного преувеличивают значение слова «чудо», но в целом согласился. В любом случае у меня маловато знаний обо всяких там божественных штучках. Я вытащил из письменного стола все книги, даже прошлогодние – вреда от них не будет. И тут наткнулся на малюсенький учебник, который мне дала одна дама – отец пару раз водил меня к ней из-за проблем с учебой. Однако наши занятия как-то быстро прекратились, поскольку через месяц после нашей первой встречи она переехала и больше мы ее не видели. Папа сказал, что я тут ни при чём и она еще до нашей встречи решила так сделать, но всё же.

В начале этой книжки авторы, специалисты по чужим проблемам, предлагали пройти небольшой опрос, чтобы школьники вроде меня оценили положение дел, – очень мило с их стороны и внушает доверие. Я провел половину вечера, отвечая на вопросы, которые показались мне какой-то игрой. Затем, в зависимости от полученных баллов, надо было найти свое место в одной из предложенных категорий: