Дикая роза - Дженнифер Доннелли

– Прилягте, – предложил Макс, подводя ее к кровати.

– Нет. Мне нельзя ложиться, – запротестовала Глэдис.

– Глэдис, не надо упрямиться. – Макс уложил ее на кровать. – Просто полежите с закрытыми глазами. Головокружение скоро пройдет. Обещаю.

Глэдис послушно закрыла глаза. Ее голова опустилась на подушку. Она тихо стонала. Макс расшнуровал и снял с нее башмаки, после чего уложил по-настоящему. Ничего удивительного, что ей стало плохо. Ведь она одна выпила почти всю бутылку этого пойла.

Макс шептал ей успокоительные слова, говоря, что кофе вот-вот будет готов. Он не врал. Кофе понадобится, когда она проснется. Потом он ей скажет, что после кофе ее потянуло в сон, и она уснула. Через несколько минут Макс окликнул ее. Глэдис сонно отозвалась. Он подождал еще немного и снова позвал. Ответа не было.

Макс быстро прошел к единственному шкафу, открыл дверцу и вытащил фотокамеру со штативом. Через считаные секунды штатив уже стоял на полу, с прикрученной камерой. Максу не понадобилось опускать жалюзи – он сделал это заблаговременно. Он снял абажур с газового бра, после чего зажег две керосиновые лампы и поставил их поближе к кровати. Посчитав освещенность достаточной, Макс передвинул аппарат к кровати и занялся Глэдис.

Усадив спящую Глэдис на кровати, он принялся ее раздевать. Занятие было не из легких: одежек на этой девице хватало. Вначале пришлось расстегнуть и стащить с нее толстый шерстяной жакет. Затем костюмный жакет и юбку. Потом блузку с высоким воротом и корсет. Он едва начал стаскивать расшнурованный корсет, когда глаза Глэдис вдруг открылись и она сонно запротестовала. На мгновение Максу показалось, что все пропало, но веки Глэдис опять сомкнулись, и она погрузилась в сон.

Макс облегченно вздохнул. Ему не хотелось одурманивать ее хлороформом. После этого люди отключались на несколько часов, а его подпирало время. Если Глэдис не вернется домой самое позднее в десять, обеспокоенная старуха-мать постучится к соседям и попросит сообщить в полицию.

Макс швырнул корсет на пол, после чего быстро расстегнул камисоль и снял вместе с панталонами. Глэдис вновь шевельнулась и что-то пробормотала, но не проснулась. Когда Макс снял с нее чулки, он взмок от пота, но не позволил себе даже минутной передышки. Вместо этого он отвел руки Глэдис за голову, пристроил за ухом искусственный цветок и повернул лицом к объективу. Макс отошел, оглядывая созданную сцену, после чего быстро развел ей ноги. Картина получалась отнюдь не из приятных, но таковой она и была задумана.

Макс вставил в аппарат фотопластинку, еще раз взглянул на обнаженную девушку на его кровати, настроил резкость и начал снимать.

Глава 14

– Черт побери, какой же это красавец! – восхищенно произнес Шейми.

Задрав голову, он стоял на причале и глазами, полными восторга, всматривался в каждый дюйм горделивого, изящного корабля. Перед ним покачивалась баркентина водоизмещением триста пятьдесят тонн. Ее фок-мачта была оснащена четырехугольным парусом, а две другие – косыми, как у шхуны. Плавные изгибы корпуса, носовая тяга, внушительная высота грот-мачты… от всего этого у него захватывало дух.

– Это, парень, не просто красавец, – сказал стоявший рядом с Шейми мужчина. – Перед тобой – самый прочный из всех существующих деревянных кораблей. – (Шейми скептически поднял бровь. ) – «Фрам» близок по характеристикам, но этот крепче и надежнее.

Шейми хорошо знал каждый дюйм «Фрама». Вместе с Руалем Амундсеном он плавал на легендарном судне к Южному полюсу. Корабль Амундсена строился специально для плавания в паковых льдах. Судно имело дополнительный запас прочности и более закругленный корпус. Когда льды смыкались, оно оказывалось на их поверхности, а не застревало между льдинами, рискуя быть раздавленным. Конструкция была просто гениальной и доказала свою жизнеспособность, однако красотой там не пахло. По сравнению с этим кораблем «Фрам» напоминал корыто.

– Вряд ли этот красавец выдержит встречу с паковым льдом, – сказал Шейми.

– Ему и не надо. Он будет плавать там, где встречаются лишь одиночные паковые льдины.

– В самом деле? И как же называется это чудо?

– «Поларис», но я подумываю переименовать его в «Эндьюранс» [6 - В переводе с английского «endurance» означает «стойкость». ]. В память о фамильном девизе: «Fortitudine vincimus» – «Стойкостью побеждаем».

– «Эндьюранс», – повторил Шейми. – Прекрасное название. Отлично подходит ко всему, что связано с вами, сэр.

Эрнест Шеклтон громко рассмеялся, его проницательные глаза засияли.

– Поднимись на борт, парень, – предложил он. – Хочу услышать твои соображения. Не разучился еще ходить по корабельным палубам?

Говоря, Шеклтон одолел половину веревочной лестницы, свисавшей с борта корабля.

Шейми с улыбкой качал головой. Он понимал, куда клонит Шеклтон. Во время телефонного разговора тот говорил скупо. Впрочем, многое Шейми понимал и так.

– Как поживаешь, Шеймус? – раскатисто зазвучало в трубке.

Шейми мгновенно узнал этот голос, который привык слышать на протяжении двух с лишним лет своей первой антарктической экспедиции. Тогда они плыли на другом корабле Шеклтона – «Дискавери».

Не дав Шейми времени на ответ, Шеклтон сразу же перешел к цели своего звонка:

– Мне нужна твоя помощь. Есть у меня на примете один корабль. Норвежской постройки, нынче стоит в Портсмуте. Сможешь выбраться и взглянуть на него? Мне интересно услышать твою оценку. – Шеклтон сделал паузу, а когда заговорил снова, Шейми уловил ехидные интонации. – Конечно, если ты не слишком занят чаепитием с Клементсом Маркемом, похрустывая печеньем в стенах КГО.

– Вы слышали о предложенной мне работе? – спросил Шейми.

– Слышал. Полагаю, ты отклонил предложение.

– Пока нет.

– Это почему же?

– Хорошая должность, хорошая работа на благо КГО. Место, которое очень значимо для меня и всех нас, – ответил Шейми. – Я могу согласиться. Почему бы и нет? Более интересных предложений мне не поступало, – многозначительно добавил он.

Они поговорили еще немного. Шейми согласился приехать в Портсмут, встретиться со своим старым капитаном и высказать искреннее суждение о корабле. Он был вполне уверен, что Шеклтон пригласит его войти в состав экспедиции.

Но согласится ли он сам? Несколько недель назад он бы согласился не раздумывая. Но это было до встречи с Дженни, до начала ухаживания за ней. До того, как они гуляли, взявшись за руки, и говорили о ее и его жизни. До того, как он крепко обнял ее и поцеловал в губы, чувствуя биение ее сердца рядом со своим. До того, как он задумался – впервые в жизни, – что рядом с ним может быть и другая женщина, а не только Уилла Олден.