Кровь Олимпа - Рик Риордан

Воздух сделался очень холодным; свист ветра сменился какофонией голосов, шептавших что-то на тысяче разных языков. Внутренности Рейны словно превратились в огромную пирагве – колотый лед, залитый холодным сиропом, – ее любимое угощение со времен детства в Старом Сан-Хуане.

Интересно, мелькнула у нее мысль, почему сейчас, находясь на грани смерти, она об этом вспомнила. Потом в глазах у нее прояснилось, ноги коснулись твердой земли.

Небо на востоке начало светлеть. На миг Рейне показалось, что она снова в Новом Риме. Она оказалась в атриуме размером с бейсбольную площадку, вдоль стен выстроились дорические колонны. Перед ней находился фонтан, украшенный мозаичными изразцами, в центре которого стоял бронзовый фавн.

Рядом, в саду, цвели лагерстремия и розовые кусты, тянулись к небу пальмы и сосны. Выложенные булыжником дорожки добротной римской постройки (прямые, с небольшими уклонами) расходились от дворика в разные стороны, пролегали между низкими каменными домами с колонными портиками.

Рейна обернулась. Невредимая Афина Парфенос возвышалась над двориком – этакая огромная садовая скульптура. Бронзовый фавн на фонтане, стоявший лицом к статуе, воздевал руки, словно в ужасе хотел защититься от незваной гостьи.

На горизонте, в нескольких километрах отсюда, виднелись неясные очертания горы Везувий – темный горбатый силуэт. Над ее вершиной поднимались огромные столбы пара.

– Мы в Помпеях, – сообразила Рейна.

– О, это хорошо, – откликнулся Нико и тут же начал оседать на землю.

– Эй-эй! – тренер Хедж подхватил мальчика до того, как тот упал. Потом сатир усадил сына Аида, прислонив спиной к пьедесталу Афины, и отвязал конец веревки, которым Нико был привязан к статуе.

У самой Рейны подгибались колени. Претор предвидела, что последует такая реакция – это всегда случалось после того, как она делилась с кем-то силой, – однако не ожидала такой неукротимой боли от Нико ди Анджело. Девушка тяжело села, прилагая огромные усилия, чтобы оставаться в сознании.

Боги Рима! Если это лишь часть боли, которую испытывает Нико… как он это выносит?

Она постаралась выровнять дыхание, а тренер Хедж всё рылся в их походных сумках. Камни вокруг ботинок Нико покрылись трещинами, из которых пошел черный пар, похожий на текущие снизу вверх чернила, словно Нико пытался избавиться от всех теней, через которые только что прошел.

Вчера было еще хуже: завял целый луг, а из земли поднялись скелеты. Рейне не очень-то хотелось, чтобы это повторилось.

– Выпей что-нибудь, – она протянула мальчику фляжку с зельем – священной водой Малого Тибра с добавлением толченого рога единорога. Они выяснили, что это средство помогает Нико лучше нектара – выводит из его организма тьму и снимает усталость с меньшим риском самовозгорания.

Нико быстро проглотил зелье; он всё еще выглядел ужасно: кожа приобрела синеватый оттенок, щеки запали. Висевший у него на боку скипетр Диоклетиана светился угрожающим пурпурным цветом, как радиоактивный синяк.

Мальчик внимательно посмотрел на Рейну:

– Как ты сделала эту… энергетическую волну?

Рейна слегка повернулась, чтобы было видно ее предплечье. Татуировка всё еще жгла, как раскаленный воск: символ Беллоны, буквы «SPQR» и четыре черты по числу лет ее службы.

– Я не люблю об этом говорить, – призналась она, – но это власть, полученная от моей матери. Я могу передавать силу другим.

Тренер Хедж перестал копаться в своем рюкзаке и посмотрел на претора:

– Правда, что ли? Почему бы тебе не подкачать меня энергией, римская девушка? Хочу супермускулы!

Рейна нахмурилась:

– Это так не работает, тренер. Я могу прибегать к этой способности только в ситуациях, когда решается вопрос жизни и смерти, и это полезнее, если я во главе большой группы людей. Когда я командую войсками, то могу делиться любыми своими свойствами: силой, смелостью, выносливостью – тогда мои войска приобретают все эти качества.

Нико приподнял бровь:

– Полезное умение для римского претора.

Рейна не ответила. Именно по этой причине она старалась не распространяться о своих способностях: не хотела, чтобы находившиеся под ее командованием полубоги думали, будто она их контролирует или что она стала командиром только потому, что владеет особой магией. Она могла делиться только качествами, которыми обладала сама, и ничем не могла помочь тому, у кого не имелось задатков настоящего героя.

Проворчал тренер Хедж:

– Жаль. Супермускулы мне бы не помешали, – Он снова начал разбирать вещи в мешке – бездонном источнике кухонной утвари, приспособлений для выживания и разных спортивных принадлежностей.

Нико сделал еще один глоток зелья. Его глаза осоловели от крайней усталости, и Рейна поняла: он прилагает огромные усилия, чтобы не отключиться.

– Ты едва держишься на ногах, – заметил мальчик. – Когда ты используешь свою силу, ты… получаешь от меня какие-то эмоции?

– Я не читаю мысли, – пожала плечами Рейна. – Это даже не телепатическая связь, просто… временно накатывает усталость. Примитивные чувства. На меня наваливается твоя боль, я беру на себя часть твоей ноши.

На лице Нико появилось настороженное выражение.

Он покрутил надетое на палец серебряное кольцо с черепом – точно так же Рейна поворачивала свое серебряное кольцо, когда задумывалась. Оттого, что у них с сыном Аида общая привычка, ей стало не по себе.

За то короткое время, пока между ней и Нико держалась связь, она получила от него больше боли, чем от целого легиона во время сражения с гигантом Полиботом. Этот недолгий контакт иссушил ее сильнее, чем когда она поддерживала своего пегаса Сципио во время путешествия через Атлантику.

Она постаралась отделаться от этого воспоминания. Ее храбрый крылатый друг, умирающий от яда, его морда у нее на коленях… Как он доверчиво смотрел на нее, пока она заносила кинжал, чтобы избавить его от мук… Боги, нет! Нельзя погружаться в эти мысли, не то она сломается.

Впрочем, боль, которую ей передал Нико, оказалась еще сильнее.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказала она ему. – После двух прыжков подряд, пусть и с небольшой помощью… Счастье, что ты вообще жив. Нужно, чтобы к наступлению ночи ты снова был в полной готовности.

Ей не очень-то хотелось просить его о такой невозможной вещи; к сожалению, ей часто приходилось заставлять полубогов делать что-то непосильное.

Нико стиснул зубы и кивнул.