Семь чудес и проклятие царя богов - Питер Леранжис

– Как она, Синди? – спросил папа, идя по палате с такой уверенностью, будто он был здесь своим человеком.

– Она дышит, – ответила доктор Карл, – но не реагирует. Температура зашкаливает за сорок.

Я достал из кармана осколок и крепко сжал. Я едва узнал Эли. Ее кожа посерела, глаза были полуоткрыты, а волосы скрывались под зеленой медицинской шапочкой. Из ее рта торчала дыхательная трубка, соединенная с большим аппаратом у стены, а от вен на руке к разным капельницам тянулись сразу три трубки.

Над головой висел экран с линией ее сердечного ритма.

Мама Эли держала дочь за руку. На ее щеках блестели полоски от слез, узкие очки соскользнули на кончик носа. Она явно не ожидала нас увидеть.

– Доктор? ..

– Прошу прощения, – опомнилась доктор Карл. – Я должна попросить мальчиков уйти в комнату ожидания. Таковы правила для палаты интенсивной терапии.

– Я должен с ней поговорить, – запротестовал я.

– Она тебя не услышит, – сказала мама Эли. – Она ни на что не реагирует.

– Могу я дотронуться до нее? – не отставал я.

– Дотронуться? – Миссис Блек посмотрела на меня так, будто я спятил.

– Это уже переходит все границы, – возмутилась доктор Карл. – Если вы сейчас же не покинете палату, я буду вынуждена вызвать охрану…

БИП! БИП! БИП!

Мы с Кассом подпрыгнули.

– Это за нами? – перепугался Касс.

– Это не сигнал тревоги. Что-то с Эли! – ответил я. Экраны вокруг Эли замигали красным. Ее глаза широко открылись и закатились, так что стали видны одни белки. Она захрипела и забилась всем телом. Три медсестры бросились к ней из центра комнаты, доктор Карл прижала руки Эли к койке.

– Что происходит? – громко спросил я.

– У нее приступ! – закричала доктор Карл. – Очистить помещение!

– Но… – начал я.

Медсестра с большой грудью и короткой стрижкой пихнула меня назад, и я врезался в Касса. Глядя, как больничный персонал суетится вокруг койки Эли, мы отошли к выходу.

– Они ее убивают, Джек! – воскликнул Касс. – Сделай что-нибудь!

Я уронил на пол рюкзак.

– Я стану невидимым. Только так я смогу к ней подобраться.

– Тебе не пролезть между ними, – возразил Касс. – Если ты врежешься в кого-нибудь их них, они тебя почувствуют и поднимут панику. Ей это никак не поможет.

– У тебя есть другие идеи? – нетерпеливо спросил я.

Касс кивнул.

– Есть. Я их отвлеку. Дай мне три секунды.

– Что?

Но Касс уже помчался к столу с медицинским оборудованием и мониторами.

Один…

Я достал из рюкзака локулус невидимости.

Два…

Я сделал шаг вперед, и одновременно с этим палату затопил громкий писк. Я посмотрел на мониторы. Все они были черные. Все оборудование, что было подключено к Эли, вырубилось. Касс со всех ног бросился прочь от розетки в стене, из которой он выдернул все штепсельные вилки.

Три!

Я услышал крик. Две медсестры побежали к оборудованию, оставив всю правую сторону койки Эли свободной. Я ринулся к ней, держа в одной руке локулус невидимости, а в другой – осколок. Все внимание доктора Карл было сосредоточено на левой руке Эли, куда она что-то вводила из шприца.

Грудь Эли не поднималась. Она не дышала. Я положил осколок ей на живот, прямо под ребра.

– Дефибриллятор! – закричала доктор Карл. – Мы теряем ее!

– Ну же… – прошептал я. – Давай, Эли. Ты должна жить.

Зеленые глаза Эли, блестящие на свету даже в ее бессознательном состоянии, смотрели прямо перед собой. Мне показалось, что она меня услышала и вот-вот бросит в ответ какую-нибудь свою заумную шутку. Мне так хотелось увидеть ее улыбку.

Но ничего этого не было. Она не шевелилась.

Какой-то доктор подбежал к Эли с электродами в руках. Они собирались с помощью электрического разряда попытаться ее реанимировать. Я прижал осколок к животу Эли. Видимо, я плакал, потому что на ее лицо закапали слезы.

Мама Эли столкнулась со мной и вскрикнула. Совсем скоро мое невидимое присутствие должно было стать поводом для большого переполоха.

– Разряд! – рявкнул кто-то. С тихим свистом мониторы вспыхнули, и замигали лампочки. График сердцебиения показывал длинную горизонтальную линию.

Она была мертва. Прямая линия означала смерть.

Доктор прижал электроды к груди Эли, но я и не подумал убрать руку – даже когда они пропустили сквозь нее ток, отчего все ее тело задергалось, точно марионетка.

Безрезультатно.

Эли побелела и не шевелилась. Грудь не вздымалась. Наконец доктор Карл убрала электроды, но я лишь сильнее надавил на осколок и наклонился к самому лицу Эли.

– Мне… мне очень, очень жаль, – сказала доктор Карл ее маме.

Это случилось из-за меня.

Она умерла первой. За ней последует кто-то другой из нас, за ним – следующий. Пока не останется никого.

Я коснулся губами ее холодного лба.

– Прощай, Эли, – прошептал я. – Я… – Слова застревали в мозгу, и мне приходилось выдавливать их из себя. – Я люблю тебя, подруга. Просто чтобы ты знала.

Я отошел от нее и побрел к центру палаты. Я едва чувствовал собственное тело. Перед глазами все расплывалось.

– Джек? – прошептал Касс, подходя ко мне. На его заплаканном лице читалась растерянность. – Ты где?

Я подобрал рюкзак и сунул внутрь локулус невидимости. Но только когда я вновь стал видимым, до меня дошло, что рядом со мной стояли два доктора, то есть они наверняка должны были увидеть мое появление из ниоткуда.

Но, похоже, они не обратили на него внимания. Они оба смотрели поверх моей головы в сторону Эли. И у обоих были распахнуты в крайнем изумлении рты.

Касс обернулся, и у него отпала челюсть.

– Что за? ..

Я вытер слезы, и первое, что я увидел, была мама Эли. Она лежала на полу без чувств.