Девушка в переводе - Джин Квок

– Разумеется. И я рада, сестренка, что с тобой все в порядке. Но мы должны быть уверены, что не случится рецидива. Забота о двух таких активных мальчиках, как Нельсон и Годфри, будет отнимать у тебя слишком много сил. Мальчики – это совсем не то, что девочки.

– Я справлюсь, уверена, – настаивала Ма, с нежностью глядя на меня. – А-Ким тоже была шустрая, как обезьянка.

– Да, конечно. Но мы не хотим, чтобы мальчики подхватили какую-нибудь инфекцию. Они такие хрупкие.

Я изо всех сил старалась понять китайцев, как учила Ма. По неловкому молчанию, последовавшему за тетиными словами, я догадалась, что дело не в болезнях. По какой-то непонятной причине Тетя Пола не хотела, чтобы Ма нянчила ее детей.

– В любом случае мы благодарны, что ты перевезла нас сюда, – после небольшой паузы выдавила Ма, пытаясь снять напряжение. – Но мы не можем быть для тебя обузой. Я должна работать.

Тетя Пола расслабилась и принялась играть новую роль.

– Вы же моя семья! – Она засмеялась. – Неужели вы думаете, я этого не предусмотрела? – Она поднялась, подошла ко мне и обняла за плечи. – Я возьму на себя ответственность и дам вам работу на фабрике. Я даже уволила одну старую работницу, чтобы освободить рабочее место. Видишь как? Старшая сестра всегда о тебе позаботится. Работа не бей лежачего, сама увидишь. – Тетя Пола говорила так, будто делала Ма большое одолжение, просто бесплатный обед предлагала.

Ма нервно сглотнула, усваивая информацию.

– Я, конечно, изо всех сил постараюсь, старшая сестра, но я никогда не умела толком шить. Мне нужно попрактиковаться.

Тетя Пола все так же ослепительно улыбалась.

– Я помню! – Она скользнула взглядом по моей рубашке, сшитой дома, с кривой красной строчкой. – Меня всегда забавляли кукольные платьица, что ты пыталась мастерить. Можешь хоть десять тысяч лет практиковаться, все равно ничего не выйдет. Поэтому я даю тебе пустяковую работу – окончательный этап, развешивать готовую продукцию. Для этого не нужно никаких умений, только старание.

Ма побледнела, выпрямилась и сказала:

– Спасибо тебе, старшая сестра.

С того момента Ма погрузилась в собственные мысли и больше ни разу не играла на скрипке. Пару раз Тетя Пола водила маму в город, показать фабрику и научить пользоваться метро. Оставаясь вдвоем, мы с Ма в основном смотрели цветной телевизор – это было здорово, хотя и не понять ни слова. Правда, однажды, когда мы смотрели какую-то серию «Я люблю Люси», она крепко обняла меня, как будто искала утешения, и я сильнее обычного пожалела, что с нами рядом нет Па.

Па умер от инсульта, когда мне было три года, и нам пришлось оставить его в Гонконге. Я совсем не помнила его, но все равно тосковала. Он был директором начальной школы, где Ма преподавала музыку. Вообще-то она должна была выйти замуж за американского китайца, как Тетя Пола, и вдобавок Па был на шестнадцать лет старше Ма, но они полюбили друг друга и поженились.

Па, с тоской подумала я, Па. Я так рвалась в Америку и так боялась этого, что у меня даже не было слов объяснить свои ощущения. Просто хотелось, чтобы дух его перенесся из Гонконга, пересек океан и оказался здесь, с нами.

Несколько дней мы с Ма приводили в порядок квартиру в Бруклине. Окна в кухне закрыли мусорными пакетами, чтобы хоть как-то защититься от страшного ветра, хотя при этом в кухне стало темно. Пакеты под порывами ветра надувались и норовили оторвать липкую ленту, которой были приклеены к раме. В соответствии с принципами фэн-шуй через дверь ванной комнаты в кухню проникает поток нечистой энергии. Поэтому мы передвинули плиту насколько могли, чтобы убрать ее как можно дальше от входа в ванную.

На второй день уборки нам потребовались хозяйственные материалы и спрей от тараканов, и Ма решила, что поход в ближайший магазин станет небольшим праздником, наградой за проделанную работу. Судя по тому, с какой нежностью она взъерошила мне волосы, я подумала, что она хочет сделать для меня что-то особенно приятное. Мы купим мороженое, объявила Ма, редкое лакомство.

В магазине было тесно и людно, мы долго стояли в очереди, пока не оказались перед замызганным стеклянным прилавком.

– Что там написано? – спросила Ма, кивая на одну из картонных коробок. Под нарисованной клубникой было написано: «Сделано из настоящих фруктов», но следующее слово я не знала.

Мужчина за прилавком сердито сказал по-английски:

– Я вас спрашиваю. Будете что-нибудь покупать или как? – Тон был настолько агрессивным, что Ма поняла его без всякого перевода.

– Извините, сэр, – виновато пролепетала Ма, – очень извините.

На этом ее знание английского заканчивалось, и она обернулась ко мне.

– Это, – я решительно указала пальцем на клубничные коробочки, – два.

– Наконец-то, – буркнул он.

Сумма, которую он пробил на чеке, в три раза превышала указанную на коробке. Ма бросила взгляд на чек и тут же отвела глаза. Я не знала, должна ли вмешаться и как вообще по-английски выражают несогласие с указанной ценой, поэтому тоже промолчала. Ма заплатила, не глядя ни на продавца, ни на меня, и мы поспешно вышли. На вкус мороженое оказалось ужасным: жидкое и кислое, а фрукты обнаружились только на самом дне – одним комком желе.

По пути домой я не заметила ни одного китайца, только чернокожие и несколько белых. Народу было довольно много – несколько мам с детьми, рабочие, но в основном группки шатающихся без дела молодых парней. Я расслышала, как один из них назвал проходившую мимо девушку «соской». На мой взгляд, она нисколько не напоминала соску. Ма потупилась и притянула меня к себе. Повсюду валялся мусор, битое стекло, ветер гонял вдоль улицы старые газеты. Неразборчивые надписи, покрывавшие все вокруг, включая припаркованные у тротуара автомобили, даже на вид казались безумно злобными. За перекрестком виднелось несколько заводских зданий.

Неподалеку от нашего дома, перед бывшим мебельным магазином, на пластиковом стуле развалился пожилой чернокожий. Глаза прикрыты, лицо обращено к солнцу. Седые волосы окружали голову легким облачком. Я изумленно уставилась на него, подумав, что ни один из известных мне китайцев ни за что не стал бы загорать на солнце, особенно если и без того был настолько черным, как этот мужчина.