Девушка в переводе - Джин Квок

Фабрика занимала целый этаж громадного промышленного здания на Канал-стрит. Огромное, похожее на пещеру помещение, торчащие металлические балки, ржавые болты, покрытые слоем вечной грязи. Груды ткани на полу рядом со стульями, тележки, заваленные горами полуфабриката, длинные металлические поручни с висящей на них готовой и разглаженной одеждой. Свет, просачивавшийся сквозь клубы фабричной пыли, серебрился нимбом вокруг женских голов.

– А вот и Тетя Пола, – сообщила Ма. – Она выходила собирать арендную плату.

Тетушка шествовала по залу со стопкой красных тряпок в руках, раздавая новую работу швеям. Те, кому доставалась стопка побольше, казалось, были ей признательны и часто-часто кивали в знак благодарности.

Тут она заметила нас.

– А вот и вы, – приветствовала она, подходя ближе. – Фабрика впечатляет, не правда ли?

– Старшая сестра, могу я поговорить с тобой?

Тетушка определенно ждала другой реакции. Лицо ее слегка вытянулось.

– Давайте пройдем в офис, – недовольно предложила она.

Открыто глазеть никто не осмелился, но множество взглядов украдкой провожало нас, пока мы шли к офису Дяди Боба. Женщины сидели за удивительными машинами, которые подшивали брюки и пришивали пуговицы, – я таких никогда не видела. И работали все в невероятном темпе.

Сквозь стеклянную дверь кабинета видно было сидящего за столом Дядю Боба. Тросточку он поставил у стены рядом с собой. Мы вошли, Тетя Пола прикрыла дверь.

– Первый день, а? – улыбнулся Дядя Боб.

Мы не успели рта раскрыть, как заговорила Тетя Пола.

– Простите, но у нас мало времени, – заявила она. – Я не могу допустить, чтобы другие рабочие подумали, будто я делаю поблажки своей семье.

– Конечно, – согласилась Ма. – Я знаю, что вы оба очень заняты и не видели квартиру, в которой мы поселились, но там не слишком чисто. – Ма имела в виду, что жилище ниже всяких норм. – И мне кажется, для А-Ким это место небезопасно.

– Ой, младшая сестра, не беспокойся. – В голосе Тети Полы было столько тепла и уверенности, что я невольно поверила ей. – Это временно. Пока не нашлось места, которое было бы вам по карману, ведь у вас так много расходов. Но у Мистера Н. есть еще дома, и как только появится место, за которое вы сможете платить, мы сразу же вас туда переселим.

Ма успокоилась прямо на глазах, и даже я заулыбалась.

– А теперь пойдемте, – продолжала Тетя Пола. – Нам лучше вернуться к работе, пока остальные не решили, что у нас тут семейная вечеринка.

– Удачи, – бросил нам вслед Дядя Боб.

Тетя Пола повела нас на рабочее место. По пути мы прошли мимо громадного стола, которого я прежде не заметила. Вокруг него суетились пожилые женщины и совсем маленькие ребятишки, обрезая торчащие нитки с готовых изделий.

– Они приходят за этот стол детьми и из-за него же выходят, уже став бабушками, – подмигнула тетя Пола. – Круговорот фабричной жизни.

Тут мы вступили в густое облако пара. Я ничего не видела, но поняла, что именно здесь находится источник жара. Четыре огромных паровых пресса были соединены с центральным кипятильником, который издавал пронзительный свист каждые несколько минут, выпуская пар. Рядом с каждым прессом стоял человек, он помещал одежду на подставку пресса, затем закрывал крышку – и новые клубы пара вырывались наружу. Отглаженную одежду укладывали на специальные козлы для «окончательной обработки», которая была обязанностью Ма. Стопки одежды непрерывно росли.

Наконец мы добрались до своего рабочего места. Оно оказалось просторнее, чем вся наша квартира. Длинный стол и гора отглаженных вещей, которые мы должны были развесить, рассортировать, перевязать лентой, прикрепить бирку и упаковать в пластиковый пакет. Тетя Пола оставила нас, предупредив напоследок, что отправка товара через несколько дней и она рассчитывает, что мы с Ма управимся вовремя.

Ма поспешно принялась развешивать готовые вещи и попросила меня разобрать по размерам брюки с длинной вешалки. Она протянула мне марлевую маску – квадратный кусок белой ткани, который следовало завязать за ушами. Мы находились рядом с гладильным цехом, и жара стояла адская. Но в маске совсем нечем было дышать, и через несколько минут я ее сняла. Ма свою тоже не стала надевать.

В мусорном контейнере я углядела скомканную китайскую газету и украдкой вытащила ее. Знакомые символы хоть немного подбадривали. Начав сортировку брюк, я разложила газету рядом, на пустой табуретке.

Не прошло и часа, как все поры на коже были забиты фабричной пылью. Паутина из красных нитей опутала мои руки, и, смахивая с лица пот, я оставляла грязные разводы. Ма постоянно протирала стол, за которым работала, но спустя несколько минут там уже лежал новый слой пыли, настолько толстый, что я вполне могла бы на нем порисовать, будь на это время. От каждого движения пыль хлопьями взмывала в воздух.

Посторонний запах, перебивая вонь полиэстера, коснулся моих ноздрей. Я обернулась. Рядом стоял мальчишка. Примерно моего роста, в старой белой футболке, но крепкие руки и плечи подсказывали, что парень, видимо, из драчунов. Глаза, глядящие из-под ровной линии густых бровей, были удивительного золотисто-карего цвета. Он, причмокивая, обгладывал жареное свиное ребрышко. Поблескивала хрустящая корочка, и я практически ощущала вкус ароматного сладковатого мяса.

– Ты до сих пор умеешь читать по-китайски, – качнул он головой в сторону газеты.

Я кивнула. Не уточнив, что только по-китайски и умею читать.

– А я все забыл. Мы живем в Америке уже пять лет, – похвастался он. – Ты, наверное, умная. Читаешь и все такое. – Это прозвучало не как комплимент, а скорее как вопрос.

Я решила быть честной.

– Читала когда-то.

Он поразмыслил мгновение.

– Хочешь кусочек?

Я заколебалась. У китайцев не принято есть чужую еду. В Гонконге мне никто ничего не предлагал.

Парнишка помахал целым ребрышком прямо перед моим носом:

– Ну, бери же.

– Спасибо. – И я решительно сунула мясо в рот. Вкус оказался таким же чудесным, как и аромат.

– Только не говори никому, – промычал он с полным ртом. – Я стащил это у Мамаши Гавс.

– У кого? – Я в недоумении уставилась на него. Свою долю ворованного я уже проглотила.