Все ловушки Земли - Клиффорд Саймак

Открыв папку, он принялся читать личное дело Кейбла.

Стюарт Белмонт Кейбл, 27 лет, холост, блестящие отзывы, докторантура по социологии в престижном колледже. Неизменно высокие результаты по всем тестам, в том числе в отношении характера, и ошеломительно высокий коэффициент интеллекта. Безоговорочно рекомендуется для принятия на работу в качестве времяпроходца.

Захлопнув папку, Спенсер отодвинул ее в сторону и попросил мисс Крейн:

– Пригласите мистера Кейбла.

Долговязый и неуклюжий Кейбл выглядел моложе своих лет. Застенчиво ответив на рукопожатие Спенсера, он сел в предложенное кресло и без особого успеха попытался устроиться поудобнее.

– Значит, вы хотите войти в наш коллектив, – начал Спенсер. – Я полагаю, вы отдаете себе отчет в том, что делаете.

– Да, сэр, – отозвался молодой человек. – Я знаю об этом все. А пожалуй, лучше сказать…

Он запнулся и умолк.

– Все в порядке, – подхватил Спенсер. – Насколько я понимаю, вы очень этого хотите.

Кейбл ответил кивком.

– Я знаю, каково это. Кажется, что вы просто умрете, если вас не примут.

Спенсеру припомнилось, как сам сидел на месте юноши, испытывая жуткую, терзающую боль в сердце, когда ему сказали, что во времяпроходцы он не годится, и как он упорно держался за эту работу, несмотря на муку и огорчение. Сперва он был оператором, затем руководителем оперативного отдела и наконец оказался в этом кресле, получив вместе с ним и многочисленные поводы для головной боли.

– Хотя сам я никогда не был в роли времяпроходца, – закончил он.

– Я этого не знал, сэр.

– Я не подошел. Не тот склад характера.

Спенсер разглядел во взоре юноши по ту сторону стола знакомую надежду и жажду – а заодно еще какой-то огонек, наполнивший душу смутной тревогой.

– Это вовсе не развлечение, – бросил он чуточку грубей, чем намеревался. – Поначалу все окрашено романтическим ореолом, но это скоро проходит. Время становится просто работой, и порой несладкой.

Он помолчал, разглядывая Кейбла, в глазах которого по-прежнему тлел странный, тревожный огонек, и проговорил, на сей раз намеренно грубо:

– Да будет вам известно, что если вы войдете в наше число, то лет через пять умрете дряхлым старцем.

– Знаю, сэр, – беззаботно кивнул Кейбл. – В отделе кадров мне объяснили.

– Хорошо. Порой мне кажется, что отдел кадров чем дальше, тем хуже разъясняет ситуацию. Говорят ровно столько, чтобы это казалось убедительным, но всей правды не выкладывают. Чересчур пекутся о том, чтобы у нас было в достатке работников. У нас вечная нехватка времяпроходцев – они чересчур быстро выходят в тираж. – Он снова помолчал, разглядывая прибывшего, но никаких изменений в выражении лица юноши не заметил. – У нас есть определенные правила. И накладывает их не столько «Прошлое», сколько сама суть нашей работы. Вы не сможете вести оседлую жизнь. Ваша жизнь будет состоять из обрывков, как лоскутное одеяло; вам придется скакать с места на место, и все эти места будут разделены многими годами. У нас нет запрета на женитьбу, но ни один из наших времяпроходцев ни разу не женился. Это просто невозможно: через пять лет муж умрет от старости, а жена будет по-прежнему молода.

– По-моему, я это осознаю, сэр.

– На самом деле это вопрос элементарной экономии. Мы не можем себе позволить надолго лишаться машин и людей. Сколько бы человек ни отсутствовал – неделю, месяц или десять лет, – машина возвращается вместе с ним через шестьдесят секунд после старта. Эти шестьдесят секунд взяты с потолка; он мог бы вернуться в тот же миг, или через час, или через день – словом, как нам взбредет в голову. Одна минута показалась нам разумным периодом.

– А если он не вернется через минуту? – поинтересовался Кейбл.

– Тогда он не вернется никогда.

– И такое бывает?

– Разумеется, бывает. Путешествия во времени не поездка на пикник. Всякий раз, отправляясь в прошлое, человек ставит свою жизнь на карту, полагаясь на то, что сумеет выжить в совершенно чуждом окружении, порой столь же чужом, как на иной планете. Конечно, мы помогаем ему, чем только можем. Мы сделали своей первейшей обязанностью заботиться о том, чтобы он был хорошо проинформирован и прошел полную Индоктринацию, а также обеспечиваем наилучшим возможным снаряжением. Его обучают всем языкам, какие могут пригодиться, одевают соответствующим образом. Но бывают случаи, когда мы просто не знаем житейских мелочей, от которых зависит его жизнь. Порой мы узнаем их после того, как наш посланец вернется и сообщит о них нам. Обычно и ему мало что известно об этом. А иногда мы вообще не получаем сведений – человек просто не возвращается.

– Можно подумать, – заметил Кейбл, – что вы пытаетесь меня отпугнуть.

– Вовсе нет! Я излагаю вам это лишь потому, что хочу избегнуть малейшего недопонимания. Обучение путешественников обходится весьма недешево. Мы хотим, чтобы затраты окупались. Нам не нужны люди, задерживающиеся у нас лишь ненадолго. Нам нужен не год-два вашей жизни, а вся она без остатка. Мы примем вас и выжмем каждую минуту вашего времени досуха…

– Могу уверить вас, сэр…

– Мы будем посылать вас туда, куда нужно нам, – не унимался Спенсер, – и хотя после отправки связь теряется, мы не хотим, чтобы вы валяли там дурака. Дело не в шестидесяти секундах, потому что вы, естественно, вернетесь вовремя – если вообще вернетесь. Но мы хотим, чтобы вы вернулись как можно более молодым. «Прошлое» – предприятие чисто коммерческое. Мы намерены выжать из вас все путешествия, на какие вы способны.

– Все это я осознаю, – отозвался Кейбл, – но в отделе кадров сказали, что я же сам в этом заинтересован.

– Разумеется, это верно, но вы довольно скоро обнаружите, что для времяпроходца деньги особой роли не играют. Раз семьи у вас нет и, мы надеемся, не будет – зачем же вам деньги? Единственный досуг, какой у вас будет, – это ежегодный шестинедельный отпуск; но за одно-два путешествия вы заработаете столько, что сможете провести свой отпуск в крайней роскоши или глубочайшем пороке.

Однако большинство времяпроходцев не дают себе труда заняться этим. Они просто блуждают без системы и заново знакомятся с родной эпохой. Порок и роскошь нашего века не привлекают их после того, как они задают жару в прошлых веках за счет фирмы.