Все ловушки Земли - Клиффорд Саймак

– Почему? – холодно осведомился Гилмер.

– Экипаж корабля обезумел, – заявил Вудс. – Только сумасшедшие способны на такое. А Купер умер буйнопомешанным. Не знаю, как ему удалось сохранить частичку разума, чтобы посадить звездолет.

Гилмер вынул изо рта жеваную сигару и принялся сосредоточенно отделять наполовину откушенные куски. Закончив, он снова сунул сигару в рот.

– По-вашему, все животные в зоопарке спятили?

– Безо всякой причины, – прибавил Вудс, утвердительно кивнув.

– Вы подозреваете марсианина, – проговорил Гилмер. – Но каким, черт побери, образом беззащитная Меховушка, что лежит вон там, могла свести с ума людей и животных?

– Послушайте, док, кончайте притворяться. Вы не пошли играть в покер, остались в лаборатории. Вы заказали две цистерны с окисью углерода. Целый день не выходили из кабинета, связались с Эпплменом из акустической лаборатории и попросили у него кое-какое оборудование. Тут что-то кроется. Давайте рассказывайте.

– Чтоб вам пусто было! – пробурчал Гилмер. – Даже если я не пророню ни одного слова, вы все равно узнаете! – Он откинулся на спинку кресла, положил ноги на стол, швырнул раскуроченную сигару в корзину для бумаг, взял из коробки новую, пару раз укусил и поднес к ней зажигалку. – Сегодня я собираюсь выступить палачом. Мне не по себе, но я утешаюсь мыслью, что это, вполне возможно, будет не казнь, а акт милосердия.

– То есть вы хотите прикончить Меховушку? – От неожиданности у Джека перехватило дыхание.

– Да. Для того мне и потребовалась окись углерода. Я закачаю ее в аквариум. Меховушка даже и не поймет, что происходит. Ее потянет в сон, она заснет – и не проснется. Весьма гуманный способ убийства, вы не находите?

– Но почему?

– Дело вот в чем. Вы, должно быть, знаете, что такое ультразвук?

– Звук, чересчур высокий для человеческого слуха, – откликнулся Вудс. – Его применяют в различных областях. Для подводной сигнализации и картографирования, для контроля за высокоскоростной техникой – он предупреждает о поломках, которые вот-вот произойдут…

– Да, человек научился использовать ультразвук, – подтвердил Гилмер. – Нашел ему множество применений. Мы можем создавать звуки частотой до двадцати миллионов вибраций в секунду. Звук частотой миллион герц убивает бактерии. Некоторые насекомые общаются между собой на частоте тридцать две тысячи герц, а человеческое ухо способно воспринять частоту максимум около двадцати тысяч герц. Но всем нам далеко до Меховушки, которая испускает ультразвук частотой приблизительно тридцать миллионов герц. – Сигара переместилась в противоположный угол рта. – Звук высокой частоты можно направлять узкими пучками, отражать, как свет, контролировать его. Мы в основном пользуемся жидкими средами, хотя знаем, что лучше всего – нечто плотное. Если пропустить ультразвук через воздух, он быстро ослабеет и затихнет. Разумеется, я говорю о звуке частотой до двадцати миллионов герц. Но звук частотой тридцать миллионов герц явно проходит через воздух, причем такой, который разреженнее нашей атмосферы. Понятия не имею, в чем тут причина, но какое-то объяснение, безусловно, должно существовать. Нечто подобное не могло не появиться на Марсе, чья атмосфера, по нашим меркам, больше напоминает вакуум. Ведь тамошние обитатели, как теперь известно, обладают слуховым восприятием.

– Меховушка издает звуки частотой тридцать миллионов герц, – сказал Вудс. – Это понятно. Ну и что?

– А то, – произнес Гилмер, – что, хотя звук такой частоты услышать невозможно – слуховые нервы не воспринимают его и не передают информацию мозгу, – он оказывает на человеческий мозг непосредственное воздействие. И с мозгом, естественно, что-то случается. Сумятица в мыслях, жажда крови, безумие…

Затаивший дыхание Вудс подался вперед:

– Значит, вот что произошло на борту звездолета и в зоопарке!

Гилмер печально кивнул.

– В Меховушке нет злобы, я уверен в этом, – сказал он. – Она не замышляла ничего дурного. Просто немножко испугалась и устала от одиночества, а потому попыталась установить контакт с другими разумами, поговорить хоть с кем-нибудь. Когда я забирал ее из корабля, она спала, точнее, находилась в психическом обмороке. Возможно, заснула как раз вовремя, чтобы Купер успел слегка оправиться и посадить звездолет. Наверно, спит она долго, благо так сохраняется энергия. Вчера проснулась, но ей потребовалось время, чтобы полностью прийти в себя. Я целый день улавливал исходившие от нее вибрации. Сегодня утром вибрации усилились. Я клал в аквариум пищу – то одно, то другое, – думал, она что-нибудь съест и тогда удастся определить, чем такие твари питаются. Но есть она не стала, разве что слегка пошевелилась, на мой взгляд, хотя для нее, пожалуй, движение было быстрым и резким. А вибрации продолжали усиливаться, и в результате в зоопарке начало твориться черт-те что. Сейчас она, похоже, снова заснула – и все потихоньку приходит в норму. – Гилмер взял со стола коробку, соединенную проводом с наушниками. – Одолжил у Эпплмена. Вибрации меня изрядно озадачили. Я никак не мог установить их природу. Только потом сообразил, что тут какие-то звуковые штучки. Это Эпплменова игрушка. До готовности ей еще далеко, но она позволяет «слышать» ультразвук. Слышать мы, конечно, не слышим, однако получаем впечатление о тональности звука. Нечто вроде психологического изучения ультразвука или перевода с «ультразвукового» на привычный язык.

Он протянул Вудсу наушники, а коробку поставил на аквариум и принялся двигать взад-вперед, стремясь перехватить ультразвуковые сигналы, что исходили от крохотного марсианина. Вудс надел наушники и замер в ожидании.

Корреспондент рассчитывал услышать высокий и тонкий звук, но не услышал ничего вообще. Внезапно на него обрушилось ужасное одиночество; он ощутил себя сбитым с толку, утратившим способность понимать, испытал раздражение. Ощущения становились все сильнее. В мозгу отдавался беззвучный плач, исполненный боли и тоски, – щемящий сердце плач по дому. Вудс понял, что «слышит» причитания марсианина, который скулил, как скулит оставленный на улице в дождливый вечер щенок.

Руки сами потянулись к наушникам и сорвали их с головы. Вудс потрясенно уставился на Гилмера.

– Оно тоскует по дому. По Марсу. Плачет, как потерявшийся ребенок.

– Теперь оно уже не пытается войти в контакт, – отозвался Гилмер. – Просто лежит и плачет. Оно не опасно сейчас, однако раньше… Впрочем, дурных намерений у него не было с самого начала.

– Послушайте! – воскликнул Вудс. – Вы провели здесь целый день, и с вами ничего не случилось. Вы не спятили!