Порочный выстрел 2. Vendetta - Анна Котляревская

Голос срывается на последних словах. Улавливаю взгляд Дориана в зеркале заднего вида. Он сужает глаза так, словно знает, кому принадлежат эти слова. Сжимает губы и молчит. Кажется, что он не только это знает…

– Ради тебя, я буду бороться, моя девочка… – отвечает Виктория, ее ресницы дрожат, а по щеке катится одинокая слеза.

– Тебе больно? Очень больно? – спрашиваю, чтобы она только разговаривала со мной.

– Терпимо, – она болезненно улыбается.

– Дориан, долго еще? ? – нервно спрашиваю.

– Три минуты, – четко отвечает мужчина.

– Кто же это сделал… Кто? – качаю головой. – Зачем кому-то убивать ее? !

– Целились не в твою маму, – спокойно отвечает Хоггарт, потирая бороду.

– Тогда в кого? ?!

– Разберемся с этим позже, Мэри, – уходит от ответа мужчина. – Приехали.

Мы останавливаемся возле больницы. Я немного удивлена, что мы сюда приехали. Все же это огнестрельное ранение… Будут вопросы… Но я забываю, что у власти теперь Эскобар. Выходим из машины, Дориан поднимает маму на руки и несет в больницу, я всюду открываю им дверь. Когда нас видят на входе, то врачи и медсестры сразу начинают бежать на встречу.

– В нее стреляли, – говорит мужчина, когда женщину укладывают на больничную кушетку.

– Сколько времени прошло? – спрашивает кто-то из врачей.

– Пятнадцать минут, – отвечает Дориан.

На маму надевают кислородную маску и везут в реанимацию. Мы спешим за толпой медработников.

– Пожалуйста, помогите ей, умоляю! – обращаюсь к ним, размазывая тушь слезами.

Викторию завозят в реанимацию, а перед нашими носами закрывают двери. В реанимацию нас не пустят. Я начинаю рыдать, обессиленная от горя. В тумане этих событий, я оказываюсь в крепких объятиях Хоггарта. Он буквально накрывает меня, прижимая к своей груди. А мой нос только туда и достает. Я размазываю слезы и сопли по его черной рубашке, но ему плевать. Успокаивающе гладит мои волосы, пытаясь пробиться сквозь пелену моих страданий.

– Дориан, я только познакомилась с ней… Я… столько всего хотела спросить… Я… – впиваюсь пальцами в его рубашку на спине. – …это моя мама… моя… я всю жизнь мечтала, чтобы она была рядом… а теперь она…

Договорить я не смогла. Словно голос пропал, а сердце оборвалось.

– Мэри-Мэри! – он резко оторвал меня от груди и схватил за щеки. – Посмотри на меня, давай! – даже струхнул мягко. Я открываю широко заплаканные глаза. – Все будет хорошо, ты веришь мне? Это не смертельная рана. Времени прошло мало. Уверен, мы успели. Хорошо, слышишь меня?

Молчу. Ощущение, будто сердце перезаряжается.

– Верю… – шепчу безжизненным голосом.

– А теперь послушай меня внимательно, – он поглаживает мою щеку. – Ты маме уже ничем не поможешь. Сейчас ты должна помочь своему ребенку. Она все чувствует, да? Стресс влияет на него, ты знаешь это? – прижимается лбом ко мне. Слезы застывают на щеках. – Ты должна успокоиться… я знаю, что это трудно. Но не думай о маме. О ней думают врачи. Ты должна думать о ребенке. Сейчас, договорились? Больше не слезинки, пообещай.

Комок в горле появляется… Он прав, мне нельзя. Чувствую себя виноватой. Я забываю о ребенке… Но не только поэтому я чувствую вину…

– Дориан, это я виновата, что…

– Мэри, нет…

– Послушай, это я… потому что папа говорил, что на улице опасно. Он не отпускал маму, а я настояла на прогулке… – слезы все равно скапливаются, но я вытираю их раньше, чем они начинают катиться.

– Ты не знала, что так будет. Никто не знал, – уверяет мужчина, останавливая крепкими и теплыми ладонями дрожь моего тела. – Я… возможно, тоже виноват.

– Ты? – удивляюсь я.

– Прости, что среагировал так… что защитил только тебя, – осторожно говорит англичанин.

– Я не могу тебя в этом винить, – честно заявляю я. Он немного отодвигается, чтобы заглянуть в мои глаза. – Ведь у тебя нет причин спасать мою маму и…

– Нет, – Дориан перебивает меня. На лбу появляются взволнованные морщины. – Дело не в этом, Мэри Лен. Просто… у меня слишком много причин спасать тебя.

Мы смотрим друг на друга, оба загрязненные кровью. Адреналин все еще течет нашими венами, а сердца подозрительно неровно стучит… Какая-то кровавая искра проскакивает между нами, но… я гоню ее, потому что это глупости. У Дориана действительно есть причины спасать меня. Я – дочь Эскобара. Я в приоритете, конечно…

– Дориан, – касаюсь его щеки. – Уже второй день подряд спасаешь меня… спасибо, – серьезно говорю я. Мужчина стеснительно улыбается. – Но моё сердце не будет спокойным, пока я не узнаю… кто это сделал, – моё заявление Хоггарту точно не нравится. – Ты знаешь, кто это? – поднимаю брови.

В голубых глазах слишком легко прочитать правду. Он знает. Но словно боится мне сказать… Черт, почему? Я поворачиваю голову, чтобы собраться с мыслями и подобрать слова. Я имею право это знать. Кто бы это ни сделал…

Сначала мне кажется, что я начинаю терять сознание, но оказывается… эта темнота, с которой столкнулись мои глаза – это мой бывший. Он стоит посреди коридора с непроницаемым выражением лица и смотрит на нас. Его глаза буквально убивают Дориана взглядом, боже…

Мои уста начинают дрожать… Ведь он мог оказаться здесь только по одной причине… Он знает… Он знает, что натворил!

И какой-то обреченно шепот наполненный скорбью из глубин моего сердца отвечает на собственный вопрос:

– Марк Кано.

Мои вены начинают печь. Кажется, так выглядит ненависть. За что? За что он это сделал? За что кровь моей матери сейчас на моих руках? ?! ЗА ЧТО БЛЯТЬ? !

Не замечаю, как отпускаю Дориана и начинаю идти к этому проклятому убийце. Под его взглядом как под прицелом… И, возможно, только сейчас я осознала, что всегда под ним была. Этот человек, словно хочет лишить меня всех, кто мне дорог… Да? Этого он хочет? ?!! Я права? ?!

– Мэри, не стоит… – Дориан останавливает меня, сплетая наши пальцы. Марк замечает это, бросая молнию глазами, и идет к нам сам. – Давай я с ним поговорю.