Порочный выстрел 2. Vendetta - Анна Котляревская

– Понял, – кивает мужчина.

– Вот они… – оповещаю своих людей, когда вижу как несколько мерседесов подъезжают ко входу в отель.

Мои люди берут прицел. Хоггарт выходит из машины и открывает пассажирскую дверь. Протягивает руку и из машины выходит Мэри. И она здесь, черт.

– Не стрелять пока она рядом, – отдаю приказ я.

В точности своих снайперов я уверен. Они не промахнутся. Мэри вне риска, но… она не в том положении, чтобы увидеть смерть. Хотя я бы хотел, чтобы она увидела это собственными глазами… только потерю собственного ребенка я себе не прощу. Поэтому подождем… я докажу маленькой предательнице, что со мной шутки плохи.

Я буквально вдавливаю бинокль в глаза. Вижу, как Дориан кладет руку на ее талию. Сукин сын. Скорее бы ты сдох. Они вместе идут в гостиницу. Черт, ее присутствие все усложняет… Не ожидал увидеть здесь Мэри, но у меня есть одно подозрение…

Я долго искал мать Мэри – каждая попытка заканчивалась неудачей. Эскобар хорошо спрятал ее. И как говорится «надежнее тайника, чем у врага под носом, быть не может». А учитывая количество охраны… она действительно здесь – в этом отеле. Неужели Мэри решилась познакомиться со своей матерью?

Что же ты делаешь, девочка… Почему, блять, выбираешь тех, кто оставил тебя? Весь, сука, мир выбираешь… кроме меня одного!

– Он возвращается, – объявляет Фрэнк.

Вижу. Зашли вдвоем, но выходит Дориан один. Идеально! Время пришло, предатель…

Мэри

Я стою у двери гостиничного номера, не решаясь постучать внутрь. Дориан тактично предложил подождать меня в холле, только до двери провел. И я ему за это очень благодарна. Это первая встреча с женщиной, родившей меня… и я хочу, чтобы были только мы вдвоем.

Задерживаю дыхание, подношу дрожащий кулак и делаю робкие движения. Раздается стук, а дальше секунды ожидания превращаются в вечность…

Я сжимаю сумочку в руках, когда двери тоже робко открываются. И я вижу ее…

Виктория – высокая красавица, выглядит моложе своего возраста. Папа говорил, что родила она меня в девятнадцать, значит, сейчас ей сорок четыре. Стройная, в темно-синем платье без декольте. Волосы длинные, немного светлее моих, потому что окрашенные. Черты лица мягкие, как у меня, но словно более выразительные. Это моя мама…

Я смотрю на нее и слезы подступают. Я не знаю почему. Это как-то неконтролируемо. Казалось, что я обижаюсь на нее, но слезы утверждают обратное… как будто всю жизнь ждала этого момента, сама того не осознавая. Боже… это моя мама.

– Я – Мэри… – говорю тихо, а потом осознаю, не она мне давала это имя. – То есть я твоя дочь, – добавляю смелее.

Женщина все еще держится за дверь рукой, рассматривая меня.

– Вижу, что моя… – мягко улыбается она и новая порция влаги начинает подкатывать. Нет, плакать я не собиралась. – Зайдешь?

Я киваю и захожу. У нее огромный президентский номер, папа расщедрился прямо.

– Я – Виктория, но… можешь звать меня Вики, – говорит она, протягивая мне руку.

И я не знаю как коснуться этой руки. Рассматриваю морщины на коже, не имея сил протянуть руку в ответ. Каменею. Пожалуй, это имеет какое-то объяснение в психологии, но я понятия не имею какое… А вот Виктория кажется понимает, поэтому сама опускает руку и приглашает на диван в гостиной. Он большой и мы садимся почти в метре друг от друга. Вижу, что женщина тоже нервничает…

Некоторое время мы еще рассматриваем друг друга молча. Я подмечаю, что женщина выглядит дорого. То есть не знаю, что планировала увидеть… проститутку со стажем? Грубо звучит, но она была ею… И кто она сейчас, понятия не имею.

– Хочешь чай или кофе? – спрашивает Виктория.

– Чай, – говорю не раздумывая.

Она улыбается и идет за заварником. Наливает мне в чашку, а я наблюдаю. Моя мама заваривает мне чай… Я отворачиваюсь на минутку, чтобы вытереть слезы. Я не знала, что будет так… Не знала, что внутри меня скрывается столько эмоций… Что-то вязкое разливается сердцем…

Женщина протягивает мне чашку, и я принимаю ее. Делаю успокаивающий глоток, чтобы прийти в себя.

– Я очень рада, что ты захотела со мной встретиться… – говорит она, садясь обратно. – Я ждала тебя…

– И давно ты в Тринидаде? – интересуюсь.

– Больше месяца.

– Отец заставил тебя так долго ждать? – немного шокируюсь я.

– Никто меня не заставлял, Мэри, – улыбается она. – Я хотела этого…

Кажется, что даже мурашки на теле готовы рыдать. Молчу, запивая внутреннюю боль чаем.

– Мэри – интересное имя… не украинское. ... – задумчиво говорит она.

– Так получилось. По паспорту я Мария, но… некоторое время жила в Америке, поэтому ко мне привязалось «Мэри», – объяснила я.

Хотелось сказать, что такое имя дала мне бабушка, на пороге которой меня оставила родная мать… но вряд ли она забыла. Вряд ли можно забыть то, что ты вошла в многоэтажку, поднялась на восьмой этаж, повернулась налево и… просто оставила ребенка под дверью. Я до сих пор не понимаю как такое возможно… я не понимаю как можно было проделать этот путь и не передумать… как можно так поступить?

– Прости… – я вижу слезы в ее глазах, когда возвращаюсь в реальность… оказывается, что я все же разрыдалась. И не надо быть экстрасенсом, чтобы догадаться, что происходит внутри меня.

Я отставляю чашку и вытираю шумно лицо от слез. Немного прохладная рука накрывает мою, и я вздрагиваю. Это пугает женщину и она отрывает руку. Я поднимаю на нее взгляд…

– Не надо… – тихо говорю.

Она кивает и отводит взгляд, тоже пряча слезы.

– Нет смысла вести светские беседы, пока ты не узнаешь то, за чем сюда пришла, – говорит Виктория. – Поэтому лучше не тянуть с этим…

Я киваю, сжимая свое платье пальцами.

– Мне было восемнадцать, когда я забеременела. Это произошло случайно. Эскобар, твой отец… – она замолчала на мгновение, а потом выдохнула. – …был моим клиентом.

– Я знаю, не надо объяснять каким именно, – морщусь я.