Мио-блюз - Кристина Ульсон

Я потер глаза, чтобы хорошенько прояснить мысли.

– Почему Бобби приехал в садик? И когда это было?

– В конце минувшей весны. Он словно долго-долго думал о покойной сестре и пришел к выводу, что не может просто так забыть о случившемся с нею. Кто-то наверняка что-то видел, сказал он. Не верится ему, что ребенок может исчезнуть так, как исчез Мио. Вот он и хочет выяснить, почему персонал лгал полиции.

Мысли Бобби походили на мои собственные. Всегда хоть кто-нибудь что-то видел. Всегда.

– Они правда лгали полиции?

– Нет, – тихо сказала она. – Но полиция говорила не со всеми.

Я выпрямился.

– Как вы сказали?

– Это правда. Например, они не говорили со мной. Ведь, когда пропал Мио, я, согласно расписанию, уже ушла домой, но на самом деле по окончании смены меня попросили задержаться в другой группе. А эти часы записаны отдельно. Думаю, полиция этого не заметила.

– Значит, когда Мио исчез, вы находились во дворе?

Женщина, которая назвалась Сюзанной, откашлялась.

– Нет. Я была в здании, с одним из ребятишек. Он был простужен и температурил, и мне пришлось ждать, когда за ним придет мама. Он на полу играл в “Лего”. А я стояла у окна, мечтая поскорее уйти домой.

Я почувствовал, как сердце застучало быстрее.

– Вы стояли у окна? Что же вы видели?

– Задний двор садика. Там нет игровой площадки, только парковка и грузовая площадка. Дети туда пройти не могут, со стороны игровой площадки установлена ограда.

Сердце заколотилось еще быстрее.

– Что вы видели? – повторил я.

Голос у меня охрип.

– Они появились вдруг, как бы ниоткуда. Я видела их со спины, но точно знаю, это был Мио. Я узнала его по курточке и по шапке. Но в первую очередь по желтым резиновым сапожкам. Он шел рядом с высокой женщиной, которая держала его за руку.

– Шел сам? Она не несла его на руках?

– Нет, а с какой стати? Он ее знал.

Я больше не мог усидеть в постели, встал.

– Кто она?

– Ее зовут Ракель, она изредка подрабатывала в “Тролльгордене” той осенью, когда пропал Мио.

Я старался осмыслить услышанное.

– И вы никому об этом не сказали? – Я почувствовал прилив ярости.

– Меня никто не спрашивал, – почти выкрикнула она, защищаясь.

Я спросил о другом:

– В котором часу он пропал?

– В половине четвертого. Полиция приехала в четыре. А я как раз ушла.

Я глубоко вздохнул.

– Господи боже мой, почему же вы не подняли тревогу, когда его уводили?

– Так я же не поняла, что это похищение! В ту пору все вокруг Мио было очень странно. А Ракель и раньше у нас работала. Я верила, что у нее есть какие-то уважительные причины забрать Мио.

Вера делает с людьми поистине диковинные вещи. Например, они становятся явно неразумны.

– Ладно, но вы ведь наверняка слышали сообщения по телевизору и по радио? – сказал я. – Мио объявили в розыск по всей стране.

Сюзанна ответила так тихо, что я едва расслышал:

– Я боялась сказать, что? видела.

– Почему?

– По той же причине, по которой с трудом рискнула позвонить вам. Я боюсь, что для меня это плохо кончится.

– Вам угрожали?

– Нет. Но… Все это сложно.

– Так не пойдет, – сказал я.

Тут Сюзанна не выдержала. Ударилась в слезы, черт побери.

– Она видела, как я совершила большую глупость, – прошептала она.

– Кто?

– Ракель.

– Значит, вы боялись, она сообщит про вашу глупость, если вы расскажете, что видели, как она увела Мио?

– Да.

Я вздохнул.

– Вы меня чертовски заинтриговали. Выкладывайте, что ж такого ужасного вы натворили, раз не посмели сказать, что видели похищение маленького мальчика.

– Я совершила кражу. Одна из воспитательниц переезжала, и ей разрешили на время оставить кой-какие ящики в пустой конторе. Я случайно видела, как она копается в одном из ящиков. И там в деревянной шкатулке лежали замечательные украшения. Не могу рассказать, почему так поступила. Но вечером я вернулась и стащила шкатулку. А Ракель меня видела.

За окном пролетела какая-то птица, совсем близко. Терпеть не могу птиц, с самого детства. Окно было открыто, и я знаком попросил Люси закрыть его.

– Что Ракель делала в садике после работы? – спросил я.

– Не знаю. Знаю только, что она видела, как я стащила шкатулку. И на следующий день заявила мне: “Я видела, что ты совершила кражу. Помни об этом”.

– Прямо так и сказала?

– Да.

Я подумал вслух:

– Она не сказала, что сообщит другим, что вы воровка? Ведь, как я понимаю, когда кража обнаружилась, поднялся большой шум.

– Да, конечно. Я боялась ходить на работу.

Почему же Ракель не сообщила ни полиции, ни коллегам, что стала свидетелем кражи? Вывод напрашивался сам собой. По какой-то причине она не хотела говорить, что тоже находилась тогда в садике. Или не хотела привлекать внимание к своей персоне.

– Я не знала, что делать, – сказала Сюзанна. – Но… мне правда были очень нужны деньги. И я продала все украшения. В общем, за хорошую цену. Решила свои проблемы.

Решила одни проблемы и создала новые, подытожил я. Вдобавок ее поступки вызывали вопросы. Очень много вопросов, а времени у меня, как я чувствовал, маловато.

– К сожалению, мне по-прежнему трудно понять ваше поведение, – сказал я. – Ракель еще чем-то напугала вас, чтобы заставить молчать?

Сюзанна помедлила с ответом.

– Как раз перед тем, как пройти с Мио через калитку парковки, она остановилась под уличным фонарем. Потом обернулась, будто знала, что я стою там и гляжу на нее. Она посмотрела прямо на меня, подняла руку и приложила палец к губам. Клянусь! Если бы взгляд мог убить, я бы умерла на месте. Мне стало так страшно, что я бросилась прочь от окна. И не сказала никому ни слова. Потому что поняла: если пикну, попаду в скверный переплет.