Созвездие рыб в сливочном соусе - Жанна Корсунская

– Когда я была у Раза во вторую – последнюю ночь, он сказал мне, что я сутулая, косо держу голову, и живот выдается вперед и что у меня лишние килограммы. Он сказал по-доброму, деликатно, мимолетно, но я жутко расстроилась.

Однако, к моему невероятному удивлению, сын увидел эти замечания совершенно в другом свете. И зная, как веселит меня его театральная речь из девятнадцатого века, произнес:

– Как же можно так сокрушаться попусту, дорогая маменька! Этот благородный князь, несомненно, полюбил вас. Поразмыслите сами, если бы он увидал в вас лишь мимолетную утеху на одну ночь, разве стал бы указывать вам на ваши недостатки? Разве возникла бы у него такая надобность?

Я сразу ощутила, что сын прав! И все же не могла понять, почему Раз сказал мне такие гадости! И спросила сына:

– Зачем же у благородного князя возникла такая надобность?

– Если бы ты действительно слушала своего возлюбленного, то сама поняла бы его, и тебе не пришлось бы страдать целый месяц!

– Я слушала его…

– Слушала и не слышала. Он же сразу тебе все открыл! Одной фразой «Я узнаю тебя, когда ты узнаешь себя». А ты разозлилась и потому ничего не услышала.

– Кажется, я опять начинаю злиться.

– Почему?

– Потому что это бред! Младенец не может знать себя. Но женщина почти пятидесяти лет? !

– Хорошо, – улыбнулся сын, – ты себя знаешь. Тогда скажи, кто ты?

– Твоя любимая маменька!

– Верно. А еще кто?

– PR-менеджер в солидном учреждении.

– Хорошо. Кто еще?

– Почти магистр в области Библии и еврейского воспитания.

– Отлично. Кто еще?

– Владелица квартиры в престижном квартале Иерусалима! – с наслаждением вспомнила я свое вчерашнее пребывание в процессе исполнения желания. – Спасибо тебе!

– А теперь подумай, не кто ты сейчас, а кем можешь стать, в свете замечаний Раза о сутулости и лишних килограммах? Может быть, есть та, которую ты еще не узнала? Кто она?

– Балерина! – рассмеялась я.

– Именно! – неожиданно серьезно ответил сын.

– Ага! Я не знаю себя, потому что на самом деле являюсь балериной. И вот, когда я узнаю в себе балерину, Раз меня узнает! – продолжала я веселиться, не обращая внимание на серьезность сына.

Он подождал, пока я насмеюсь вволю, и когда тишина ночи вновь окутала нас, проникновенно произнес:

– Он увидел в тебе потенциал. И ему стало больно, что ты прожила полжизни и не открыла его.

– Больно?

– Конечно. Словно ты владеешь дворцом, а живешь на его ступеньках, потому что не знаешь, что весь дворец – твой.

– Какой же потенциал Раз увидел во мне?

– Совсем не обязательно становиться балериной. Ты можешь просто заняться спортом. Рядом с твоим домом есть отличный спортзал.

– Какая проза после дворца! – разочарованно произнесла я.

– Проза? ! Да это самая высокая поэзия, восторг и наслаждение! И я всю жизнь не могу понять, почему ты навсегда закрыла для себя такую прекрасную часть человеческого бытия! Закрыла, даже не открыв!

Он произнес это с такой болью, что у меня сердце защемило, и сразу захотелось расплакаться. Сын увидел это.

– Хочешь реветь – реви, – сказал он, – лучше пореви здесь со мной, чем у себя дома одна.

– В детстве я была такая неуклюжая… неловкая… мячик летит, то есть давно уже приземлился где-то, а я его только что увидела.

– Мне легко представить тебя в детстве, – улыбнулся сын.

– Почему?

Он ничего не ответил. Только поставил свой табурет рядом с моим и обнял меня за плечи. Сын очень редко обнимал меня. Тут уж я сразу расплакалась.

– Ничего не изменилось с детства, – всхлипывала на его плече, вновь ощущая жгучую обиду тех несчастных лет, – мама мне внушила, что девочке вообще спорт не нужен. Только мальчикам он необходим.

– Почему только мальчикам? – удивился сын.

– Потому что мужчине нужно быть крепким и выносливым, чтобы жену на руках носить, мебель в доме передвигать, ходить за водой с коромыслом, дрова рубить.

– На самом деле все это звучит для меня очень знакомо! Хотя непонятно почему. И откуда вообще взялись коромысло и дрова?

– Когда я была маленькой, мы жили в частном доме с печкой.

– Жену на руках носить и мебель передвигать. Очень убедительная концепция, – произнес сын.

Мы расхохотались. А я смеялась и думала, как же это может быть? Я столько лет верила в мамины слова, а когда произнесла их вслух, они оказались такими смешными! И вдруг ощутила, что даже после нашего хохота моя убежденность в том, что девочкам спорт не нужен, осталась незыблемой. И сказала об этом сыну.

– Твоя бабушка лишила меня спорта – такой прекрасной части человеческого бытия.

– Не злись на маму, – ответил он, – в тот момент ей удалось помочь тебе. Ты ведь страдала из-за того, что не можешь быть ловкой и быстрой, как другие дети, а мама тебя убедила, что девочке это вообще не нужно. И ты успокоилась. Не сердись на мою бабушку. Мне это неприятно.

Я задумалась, размышляя, помогло ли мне мамино внушение в детстве, и вдруг меня осенило!

– Я поняла наконец, почему оставила твоего папу! Он-то действительно благородный князь! И я никогда никому и даже себе самой не могла ответить на вопрос, что в нем не так? А сейчас поняла. Твоя бабушка сформировала во мне образ мужа! То есть то главное, что он должен делать, – носить жену на руках. А твой папа…

Сын сразу помрачнел. Я развелась с его отцом, когда сыну было семь лет. Мы с сыном любили его папу, как младшего брата. Конечно, это звучит странно, но нам всегда очень хотелось помочь ему, хотя мы не могли. А совсем недавно сын признался мне, что долгие годы верил, что мы снова будем жить втроем. И даже ходил к Стене Плача молиться за это. Мне опять захотелось плакать, и чтобы не делать этого, я сказала ехидно: