Шансы есть… - Ричард Руссо

Довольные тем, что их отпустили, они с Тедди вышли во внутренний дворик, где в металлической ванне еще плавал вчерашний алюминиевый кег.

– Его надо вернуть, – произнес Тедди, как будто обязанность эта в заданных условиях имела первостепенное значение. – Нам депозит отдадут.

– Ну, – подтвердил Линкольн, однако не двинулся с места.

Несколько минут спустя Джейси вынырнула с очень бледным и виноватым Мики на буксире. (“Она смотрела, как он одевается? ” – задумался Линкольн. )

– Пошли, – велела она.

– Куда? – счел необходимым уточнить Линкольн.

– Вы идете в корпус “САЭ” извиняться.

Оба они сосредоточились на Мики, а тот лишь пожал плечами, как бы признавая, что ему выбирать не приходится. Словно им троим ну никак не одолеть эту девушку в честном поединке.

– Меня там вообще не было, – заметил Тедди.

– Один за всех, – напомнила ему Джейси, – и все за одного.

Когда они добрели до корпуса “САЭ”, пивная банка, водруженная Мики на голову льва, по-прежнему стояла на месте. Линкольн помнил, как они поднимались по ступенькам и звонили в дверь, но далее память сморгнула. Должно быть, они пробормотали свои извинения, но кому? Тому парнишке, которого стукнул Мики? Президенту землячества? Мики-то сам вообще открывал рот или всю ответственность на себя взял Линкольн как старший халдей? Приняли ли у них извинение?

Наверняка все дело в том, что на обратном пути в общежитие гнев Джейси улетучился, словно воздух, выпущенный из шарика.

– Вообще-то это и правда смешно, – признала она, резко пихая Мики локтем. – И ты правда даже не поздоровался? Просто двинул ему в лицо?

Мики опять пожал плечами.

– Говорят, да.

– А потом вы все взяли и сбежали? А тот бедолага так и остался лежать в вестибюле?

– Казалось, это лучше всего, – пояснил Линкольн. – Вечеринка у них была в цоколе, а музыка играла очень громко.

Мики фыркнул – память его оживилась.

– Кот Стивенз [24 - Кот Стивенз (Стивен Деметр Георгиу, впоследствии – Юсуф Ислам, р. 1948) – британский рок-музыкант. Ниже упоминается его песня Peace Train (1971). ]. Ну кто станет слушать этого блядского Кота Стивенза, кроме гомиков из “САЭ”?

– Ты так и рвался спуститься туда и вырубить их всех, – продолжал Линкольн, – но мы тебя отговорили.

Джейси покачала головой:

– Я не понимаю другого – отчего ты вообще так взъярился?

– Не знаю, – вынужденно ответил Мики. – Но помню, что эти ебаные львы мне очень не понравились. – Все втроем остановились и уставились на него, пока он пристыженно не пожал плечами. – А может, все из-за Кота Стивенза. Поди угадай.

На этом Джейси расхохоталась, отчего все почувствовали, что им тоже разрешили. Ржали они всю дорогу до общаги, и одна веселость на всех отбросила весь этот случай в прошлое. Во дворике Мики выровнял кег, выудил из воды использованный стаканчик, вылил из него опивки и сунул под краник, отчего все остальные поморщились. Когда изнутри зашипел только воздух, Мики вздохнул и бросил стаканчик обратно в воду.

– Наверное, пора прибраться, – сказал он. Явно в это занятие он намеревался включить и Джейси. – Берем каждый по комнате. – Как всегда бывало после халдейских вечеринок, все комнаты общежития были замусорены пластмассовыми стаканчиками и крошками картофельных чипсов, а все плоские поверхности покрыты пивными кольцами.

– С чего вдруг мне чистить этот ваш отвратительный свинарник? – спросила Джейси.

– Все за одного, – напомнил Мики. Своей “комнатой” он, очевидно, выбрал внутренний дворик и уже собирал стаканчики.

– Один за всех, – как по команде отозвались Линкольн и Тедди.

– При одном условии, – сказала она.

Мики покачал головой.

– Никаких, нахер, условий.

– Одно условие, – упорствовала девушка.

– Ладно, одно. – Во всем, что касалось Джейси, Мики всегда сдавался быстро.

– Никого больше не бить.

– Только мне или всем нам?

– Только тебе.

Мики нахмурился от несправедливости такого договора, но в конце концов произнес:

– Хорошо.

– Честное слово?

– Честное.

– Тогда ладно. – И Джейси нагнулась за стаканчиком.

– “Поезд мира все громче”, – спел Тедди, которому Кот Стивенз вообще-то нравился.

– “И мыыыы плыывем на нем”, – вступили остальные – опять Мушкетеры.

Как же молоды были они. Как глупы. Что бы подумала Джейси, увидь она их сейчас? – задумался Линкольн. Три чертовых старика.

Несмотря на ранний час, он решил заехать в Эдгартаун, прежде чем двинуть вглубь острова. Может, Мартин из тех риелторов, кто приезжает в контору пораньше. А если его еще нет, Линкольн позавтракает в городе – пропустив ужин накануне, он проголодался, – а потом зацепит кое-какого провианта в лавке навынос: вина для Тедди, пива для Мики, а себе хорошего односолодового, пусть выпивоха из него теперь не ахти.

Городок оказался на редкость оживлен, и парковка в гавани битком, но ему повезло: кто-то сдавал задним ходом с одного места, как раз когда Линкольн заехал на парковку. В “Островной недвижимости” было темно, на двери табличка ЗАКРЫТО, но Линкольн заглянул сквозь стекло внутрь. “Не надо так делать, – посоветовала ему Анита с другого края страны. – Если там закрыто, значит, закрыто”. По мнению жены, Линкольн терпеть не мог отказов. “Потом вернешься, когда откроется. Не будь как отец, не жди особого к себе отношения. Если внутри кто-то есть и сидит в темноте, значит, не хочет, чтобы его тревожили”.

А в глубине конторы кто-то сидел – мужчина примерно возраста Линкольна. Устроился над газетой, расстеленной на столе, в левой руке дымящаяся кружка кофе; вероятно, как раз тот человек, к кому Линкольн и пришел. “Пусть себе читает газету, – стояла на своем Анита. – Ты же видишь табличку ЗАКРЫТО, верно? Контора откроется только через сорок пять минут. Не надо, бога ради, стучать в стекло”.

Линкольн постучал. Ну как тут не постучать. Ладно, может, это и взаправду значит, что он сын своего отца. Будь Анита здесь вживую, он бы чувствовал себя обязанным оспорить такое заявление, но ее тут нет. Он тут один, а значит, может быть кем угодно – даже единственным потомком Вольфганга Амадея Мозера из Данбара, Аризона.