Пражская весна - Никита Филатов

– Ну, совсем у людей ни стыда, ни совести!

Сети вытянулись километра на полтора, не меньше – так, чтобы полностью, на разной глубине, перегораживать и саму бухту, и ближайшие подходы к ней вдоль побережья, сразу в нескольких направлениях.

– Давно стоят?

– Не знаю. Вчера вечером еще не было, – покачал головой егерь.

– Интересно, что там наловилось в такую погоду?

– Сейчас проверим…

Егерь переключил двигатель на холостой ход – все равно, пройти дальше, не зацепив винтом хотя бы одну из сетей, катер не мог. На всякий случай он поискал глазами резиновую лодку или какое-нибудь другое плавучее средство из тех, которыми обычно пользуются рыбаки, но ни в заливе, ни на прибрежных камнях ничего подобного не заметил.

– Приготовьте, куда будем складывать!

Никто не удивился и не возразил: поднять чужие, поставленные без разрешения, снасти с уловом в такой ситуации – обычное дело.

Катер медленно, по инерции, шел вдоль каменистого берега.

– Ну-ка подцепи!

Охотник в кожаной военно-морской куртке привстал, вытащил откуда-то снизу, из-под себя, алюминиевое весло и перегнулся через борт, чтобы дотянуться до ближайшего поплавка.

Сосед отложил «беретту» в сторону и попробовал ему помочь:

– Подожди-ка, подожди…

Сделать они ничего не успели – первая же пуля, выпущенная снайпером, снесла человеку в очках половину черепа.

Пятна брызнувшей во все стороны крови испачкали егерю длинный брезентовый плащ. Впрочем, сам егерь об этом уже никогда не узнал: следующий прицельный выстрел в прямом смысле слова разбил ему сердце.

Третья пуля прошила насквозь металлическую обшивку и застряла в вещах, сложенных на дне катера. Однако почти в то же мгновение невидимый стрелок исправил свою ошибку – и офицер-пограничник, не успевший даже повернуться лицом к опасности, был убит наповал точным попаданием под лопатку.

Гибель офицера, сидевшего на линии огня, подарила мужчине в кожаной куртке несколько спасительных мгновений. Оттолкнувшись ногами от чего-то мягкого и податливого, он перевалил себя через борт – и почти без всплеска ушел под воду.

Коснуться дна сразу не удалось – глубина рядом с катером оказалась довольно приличной, во всяком случае, больше человеческого роста. Вокруг не было ничего, кроме свинцового холода, тяжести и протяжного звона в ушах.

Мужчина старался изо всех сил задерживать дыхание. Где-то там, ближе к телу, за пазухой, у него был припрятан табельный пистолет, но возиться с застежками, доставая ненужное и бесполезное теперь оружие, не оставалось ни сил, ни желания.

Куртка на меху и высокие резиновые сапоги-«болотники» уже наполнились водой, тянули вниз, в еще больший холод и в пустоту. Черт побери! Наверное, можно вот так, без воздуха, продержаться еще немного – а потом все равно придется всплывать. Если, конечно, получится…

В следующую секунду над его головой что-то оглушительно громыхнуло.

Надо же, удивился охотник. Надо же…

Потому что способность удивляться – наверное, последнее, с чем в этой жизни расстается человек.

Часть первая. Пражская весна, или По реке плывет топор…

        Растоптаны лотосы, рыба мертва,

        улетели испуганные журавли -

        месивом грязным стал пруд,

        где в яростной схватке слоны давили друг друга,

        стараясь противника вытолкнуть вон из воды.

    Индийский поэт Калидаса, прибл. V век н. э.

Глава 1

Туристический автобус медленно принял вправо, и женщина-экскурсовод, откашлявшись, продолжила рассказ:

– Здание Банка Легионеров, которое вы видите перед собой, было построено в тысяча девятьсот двадцать третьем году архитектором Гочаром на ту часть золотого запаса России, которую вывезли в Прагу после Гражданской войны. Этот дом, считающийся классическим образцом рондо-кубистского стиля, украшают многочисленные рельефы на тему приключений так называемых «белочехов» в Сибири…

Очевидно, кто-то из сидящих впереди пассажиров задал вопрос.

– Хорошо, у нас еще осталось немного времени, и я попробую объяснить… Чешский легион был сформирован в России весной тысяча девятьсот шестнадцатого года, в самый разгар Первой мировой войны. Основу его составили многочисленные чехи-военнопленные, не желавшие больше сражаться против братьев-славян на стороне Австро-Венгерской монархии, а также чешские поселенцы. После Октябрьского переворота легионеры потребовали от большевиков, почти сразу же заключивших Брестский мир с немцами, отправить их для продолжения борьбы во Францию. И уже в марте тысяча девятьсот восемнадцатого года не кто иной, как товарищ Сталин от имени новой власти подписал чехам разрешение на беспрепятственный проезд по территории всей России – от Перми и до самого Владивостока, откуда пароходы Антанты могли доставить их к театру военных действий. Легионерам даже пообещали оставить оружие и обеспечить железнодорожным транспортом…

Расположившийся у окна мужчина огромного роста и телосложения, которое принято называть спортивным, осторожно пошевелился на своем месте. Спинка кресла под ним жалобно скрипнула и подалась назад.

– Извините, пожалуйста… – обернулся мужчина.

– Ничего, ничего! – в очередной раз успокоила его сидящая позади пассажирка, потирая придавленные колени.

А голос в динамиках, тем временем, продолжил:

– Поначалу все шло по плану. Однако довольно скоро, после серии мелких инцидентов с местными Советами рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, чехам было объявлено, что предыдущие договоренности аннулируются, а из легионеров будут созданы отряды Красной армии.

Сами понимаете, солдат и офицеров Чешского легиона это не слишком устроило. Поэтому они стали продвигаться на восток самостоятельно, освободив попутно от большевиков практически всю Транссибирскую магистраль, от Самары до Тихого океана.

– Если бы они тогда развернулись на запад, а не на восток… – громко подал голос кто-то из русских туристов. По салону автобуса прокатился ленивый смешок.

– Да, пожалуй, – не стала спорить гид. – В этом случае история двадцатого века могла бы сложиться совсем иначе. Однако чешские легионеры вовсе не собирались никого свергать или, наоборот, восстанавливать на престоле. Они просто хотели вернуться в Европу, чтобы с оружием в руках освобождать от оккупантов свою собственную родину. Тем более, что при взятии «красной» Казани чехам в качестве боевого трофея досталось восемь вагонов золота – почти весь золотой запас Российской империи!

– Ого! – понимающе отозвались пассажиры.

– Ничего себе…

– Надо же!

– И сколько это в наших деньгах? Примерно? В долларах?

– Шестьсот пятьдесят один миллион царских рублей… – привычно ответила женщина-экскурсовод. – Сколько это по нынешнему валютному курсу – не знаю. Но чтобы вы могли представить себе реальную стоимость золота, оказавшегося в тот момент в распоряжении легионеров, сообщу, что содержимого только одного из восьми вагонов вполне хватило чехам и на аренду необходимых транспортных судов, и на путевые издержки… и на открытие в Праге вот этого банка.