Сон, ставший жизнью - Андрей Сиротенко

– С превеликим удовольствием! Но как-нибудь в другой раз.

Художник грузно поднялся со своего стула и принялся складывать мольберт и кисточку с разноцветной палитрой в небольшую сумку, которую он держал перед собой. А может это действительно самый обыкновенный человек, недавно купивший у нас дом, а я просто накручиваю себя? Может, я просто параноик, который рано или поздно начнет бояться своей тени? Может быть. Вот только почему-то не слышал я о том, чтобы кто-то приобретал хату на самой окраине деревни в последние два месяца.

– Позвольте, а не скажете ли, когда вы у нас домик прикупили, я просто смутно помню об этом факте? – я вырос перед ним, сложив руки на груди.

– Отчего же? Скажу. Пять дней назад.

Враньё, ничего такого не было. И вообще последние изменения среди владельцев изб в этой деревне произошли полгода назад, когда умерла старуха Анна, и в её дом переехали дети. Давно она болела. Года два. Врачи нашли у неё какое-то неизлечимое заболевание и предсказали ей ещё три года жизни. Но старуха почему-то умерла намного раньше положенного срока. Большего о ней не знал никто. Дети её оказались такими же скрытными, как и она сама. Я и вовсе их видел за всё это время раза три. И то они не пожелали со мной разговаривать, быстро вернувшись в свою тёмную избу. В принципе, о старухе тоже никто ничего хорошего не говорил. Большинство считало её чёрной колдуньей. Остальные – ворожеей, которая насылает различные болезни на скот, женщинам приносит выкидыши, а урожаю – дожди и гниение…

– Ах, да-да, – проговорил я, сопровождая свои слова постукиванием ладони по макушке, как будто бы и в самом деле передо мной всплыла картина нового счастливого владельца избы, приобретающего её практически за бесценок.

– Ну вот и прекрасно!

Художник раскрыл свою сумку, чтобы засунуть туда мольберт. Я невзначай заглянул внутрь. Помимо кистей и красок я успел там разглядеть ещё парочку картин, нарисованных художником, по всей видимости, ранее. Интересно было бы посмотреть на те пейзажи, что он запечатлел на них: вдруг выбор мест натолкнул бы на что-то…

– Кстати, – неожиданно произнёс художник, заставляя меня вздрогнуть и оторваться от приставучих рассуждений, – я тут успел пару рисунков сделать, не желаете ли ознакомиться с ними?

– Не откажусь, – озадаченно ответил я, не веря тому, что художник так точно прочитал мысли, крутившиеся у меня в голове.

Он бережно извлек из сумки исписанные холсты и принялся поочередно располагать их передо мной. На первом красовалась наша быстрая речка. Вернее, на картине она отнюдь не была таковой. Художник рисовал её вечером, так как в прозрачных водах отражалось заходящее алое солнце и такого же цвета облака. А в то время суток деревенская речка никогда не показывает свой довольно крутой нрав. Ивы нависли над водой, грозя упасть прямо в неё. На одном из пней художник изобразил серого зайца, грызущего кусок коричневой коры. Додумал или в самом деле зверек вышел полакомиться к реке ровно в тот час?

На следующем холсте было изображено золотое поле пшеницы. Колосья в едином порыве слегка наклонились в сторону, видимо, под напором ласкового теплого ветерка, дувшего в тот момент, когда художнику вздумалось зарисовать великолепный пейзаж. На дальнем плане я увидел высокий дуб и чей-то старый дом… После шестого холста мой взгляд стал рассеянным, и я уже не замечал тех мелких деталей, которые бросались мне в глаза на первых двух картинах. Да и вообще плохо помнил, что было на них нарисовано.

Однако новый холст заставил меня поежиться и вздрогнуть. На нём художник изобразил мрачную процессию, окружающую гроб. Люди шли на похороны. Я пристально всмотрелся в рисунок. Крышка гроба, несомненно, была красной. А за процессией возвышался… мой дом…

– Когда вы сделали этот рисунок? – сбивчиво проговорил я, поворачиваясь лицом к художнику.

– Часа три назад… Я вам очень соболезную… Наверное, вашего родственника хоронили? – постарался приободрить меня незнакомый человек.

– Нет-нет… Но ведь с утра не хоронят. Не принято же… Всегда после обеда… – я сам не понимал, что за чушь несу, а художник сочувствующе смотрел на меня, порой даже кивая головой.

– Не переживайте так. А что с раннего утра хоронили, до восхода солнца, так это уже не мне знать почему… – он виновато развёл руками.

Нет, это не обычный художник. Что-то в нём есть довольно странное. И не мог он дом купить пять дней назад. Не мог! Неужели тот сон был правдой? Я ещё раз посмотрел на своего визави, пытаясь ухватить за хвост то, что вертелось в голове, и материализовать эти опасения в реальном мире, но так ничего и не нашёл в образе собеседника.

Однако этот рисунок был не последним в его коллекции. К моему великому удивлению, на следующем холсте, вытянувшись в струнку, стоял мой недавний знакомый из сна. Тот самый рыжебородый дед.

– А его вы когда зарисовали? – немного успокоившись, с расстановкой спросил я, предварив фразу глубоким вдохом.

– А тогда же. Он, значится, выходит из избы и спрашивает: «А вы, часом, не художник? ». Я ответил, мол, есть немного. Он и попросил его нарисовать. Разве ж мог я отказать. Тем более посмотрите, какие у него чёткие черты лица. Одно удовольствие такие портреты рисовать, – он сложил пальцы правой руки в розочку и довольно причмокнул. – А рисую я быстро…

Внизу этого самого портрета я обнаружил занятную надпись: «Время решает всё».

– А-а-а-а…

– Эту фразу он сам меня попросил написать. Правда, в тему? – художник подмигнул мне и принялся любоваться своим произведением искусства.

Очень в тему… Всё-таки правда… А кошмаров за двадцать восемь лет мне приснилось порядком…

– А вы не знаете, куда они пошли?

– На кладбище, наверное, а куда ещё могут гроб с покойником нести? – он порядком удивился моему вопросу и уставился на меня, собирая мимоходом все картины обратно в сумку. – Мне пора, а то на автобус опоздаю. Я ещё обязательно зайду – у вас замечательный вид на сад и на всю деревню. Ждите!

– Жду, – пробубнил я себе под нос и уставился в одну точку, располагавшуюся над правым плечом незнакомца.

Неужто мне теперь придётся и в самом деле прожить до конца все эти кошмары? Глупо как-то всё выходит. Непонятно. Кому какое дело до того, как мне суждено умереть? Если судьба распорядилась именно так, то по-другому уже никак не поставишь… Хотя разве это не моё любимое высказывание, что мы сами хозяева своей жизни? !