Тайна Красной шаманки - Сергей Нуртазин

– Это шаманка наш род. Ее мать тоже была шаманка. Она может много прогонять болезни, искать человек и скот, который пропадает. Она разговаривать с духами предков, лесов, гор, рек, озер и болот. Может понимать и говорить со зверем и птицей, кроме того она охраняет священное для мой род место.

– Заедино и золотишко. Давай толмач, спроси у нее, где она его прячет. Если отдаст по-доброму, то мы ее не тронем, уйдем с миром, а если не пожелает нам помочь, то сотворим над ней непотребство и бросим диким зверям на съедение.

Яшка поторопился перевести шаманке слова разбойника. В ответ прозвучала ее гневная речь. Оборотень пронзил шаманку жестким холодным взглядом.

– Чего она лопочет?

– Она говорит, что проклянет нас, если войдем в пещеру.

Оборотень недобро ухмыльнулся.

– Вот неурочье. Скажи этой глупой бабе, что она проклянет себя за то, что посмела ослушаться Ваську-Оборотня. Бронислав, Ахмет, Кистень, схватите ее!

Разбойники бросились к шаманке, заломили ей руки. С громким раскатистым звуком упал на камни бубен, за ним последовала деревянная колотушка. Предводитель подошел, резким движением сорвал с нее повязку. Красивые узковатые голубые глаза смуглолицей девушки негодующе смотрели на Василия. Оборотень хитро ухмыльнулся:

– Ишь ты, девка, как чиста репка! Я думал, ведьма старая в пещере золото охраняет. Ан нет. Гляди-ка, волчицей смотрит. Держите ее сильнее, робята, того гляди, в глотку вцепится, да когтями грудь рвать почнет, а на мне ни колонтаря, ни юшмана нету.

Разбойники засмеялись. Широкая пясть легла на грудь девушки, сильные пальцы ухватили золотого орла. Василий дернул руку на себя, срывая фигурку с шеи шаманки. От сильного рывка, лопнул кожаный шнурок. Кровавый след остался на тонкой смугловатой шее девушки. Оборотень поднес амулет к лицу шаманки, глядя в голубые глаза, жестко спросил:

– Где золото?

Яшка перевел. Несчастная молчала. Василий сплюнул себе под ноги, злобно прищурился. Не отрывая недоброго взгляда от лица шаманки, обратился к сотоварищам:

– Тащите ее в пещеру, срывайте с упрямицы одежду. Хочу малость потешиться! Давно тела девичьего не ласкал. Заодно умойте ей рожу крашенную!

Яшка кинулся к Оборотню, упал на колени, схватил за рукав полукафтанья, взмолился:

– Не надо! Не надо, Васька-атаман, ее трогать! Шаманка плакать – беда будет!

Василий отмахнулся:

– Девка плачет, а белка скачет. Поплачет и перестанет, а нам услада.

Яшка не отставал:

– Атаман, давай сами золото искать станем!

Оборотень отпихнул от себя заступника.

– Ты бы Драный меня не злил. Недосуг мне по пещерам лазать. Сама нам золото покажет. Сказано, в пещеру ее!

Разбойники не медлили. Шаманка не успела что-либо понять и предпринять, как они схватили ее за руки и за ноги, потащили в пещеру.

Когда Василий, немного переждав, вошел в подземелье следом за разбойниками, обнаженная девушка лежала на куске рядна, постеленного на каменный пол, сверху которого была брошена ее одежда. Смугловатое тело шаманки в свете солнечных лучей, проникающих в пещеру через вход, извивалось в тщетных попытках вырваться из рук разбойников. Оборотень постоял, жадно любуясь стройной фигурой и высокой грудью девушки, облизнул губы, развязал кушак, сбросил полукафтан, резко дернул веревочный гашник штанов.

– Хороша ясырка. Держите крепче змеюку, сейчас я ее успокою.

«Успокаивали» шаманку по очереди, все кроме Яшки. Тот наотрез отказался приближаться к шаманке. Зато Демьян Лалыка никак не мог насытиться и в третий раз подходил к телу девушки. Разбойники смеялись:

– Вот так конь, молодой да не объезженный!

– Охоч ты, Лалыка, до баб.

– Поди, и не спал с девками прежде, понеже и резвый такой!

– Давай, давай Демьян! Тужься! Старайся! Пошевеливайся!

Когда все закончилось, Оборотень отпихнул Лалыку ногой от девушки.

– Будет тебе похоть ублажать, пора и пузо уважить. Разжигай костер, кашу варить станем.

Лалыка послушно натянул порты и поспешил выполнить приказ вожака. Шаманка осталась лежать, поджав ноги под себя и прикрыв груди руками. Яшка не утерпел, снял и накинул на нее ветхий зипун. Оборотень нервно ухмыльнулся:

– Ишь, сердобольный отыскался. Непотребство творить не желаешь, а ведь сам нас сюда привел. Печь чистить, да в саже не перепачкаться, такого не бывает.

Яшка зыркнул на атамана уязвленным взглядом, но промолчал.

Когда разбойники насытились, кашей, дичью и хлебом, Василий снова подошел к шаманке, наступил грязным сапогом на запястье правой руки. Девушка попыталась выдернуть руку и встать, но тщетно. Оборотень окликнул Яшку:

– Спроси, надумала она показать, где золото или ее еще помучить? Может, ей понравилось, как мои молодцы ее ублажали? Так мы продолжим, коли надо.

Яшка в очередной раз, отводя взгляд от лица шаманки, задал вопрос. Девушка, окатила его презрительным холодным взглядом, но продолжала молчать. Оборотень повернулся к костру, громко приказал:

– Лалыка, неси головню!

Демьян торопливо выхватил из костра тлеющее поленце, подбежал к Василию. Оборотень взял головню, пышущий жаром конец вонзился в раскрытую ладонь девушки. Она дернулась, но ни крика, ни стона к своему удивлению разбойники не услышали. Василий отбросил головню, схватил шаманку за волосы, рывком поднял на ноги, посмотрел волчьим взглядом ей в глаза. Девушка пошатнулась, но устояла. Хриплым жестким голосом Оборотень спросил:

– Что, теперь скажешь, змеюка подколодная? Где золото? !

В голубых глазах девушки было страдание, ненависть и что-то еще, отчего Ваське на миг стало не по себе. Оборотень прищурился, но «волчьих» глаз не отвел. Распухшие, окровавленные губы молодой шаманки шевельнулись. Она заговорила тихо и неторопливо. Яшка, понурив голову, переводил ее слова:

– Она говорит, что духи накажут нас, и мы умрем.

Обротень зло скрипнул зубами. Девка попалась своенравная, таких он не любил. Василий хищно улыбнулся, незаметно вытащил из кожаных ножен нож.

– Умрем, говорит? ! Сколько не ликовать, а смерти не избежать. Все мы когда-то умрем, но она умрет раньше.

Губы вожака впились в окровавленный рот девушки, а лезвие ножа в ее смуглое тело. Оборотень нанес удар расчетливо, под левую грудь, провернул нож в ране. Такое ему приходилось делать не раз, и в этом он был большой умелец. Василий знал, после такого удара долго не живут. Девушка судорожно дернулась, уперлась руками ему в грудь, но атаман держал крепко. Он чувствовал, как агония сотрясает ее плоть. Прервав поцелуй, Оборотень оттолкнул, теперьмертвую, шаманку. Теплое обнаженное тело девушки кулем упало на камни. Волчий взгляд Оборотня метнулся к разбойникам, впадая в гнев, он вскричал: