Адмиралы Арктики - Александр Плетнёв

Будучи человеком дотошным, любившим разложить всё по полочкам, Константин Иванович Престин и не подозревал, что столкнулся с психологическим противоречием, название которому придумают через полстолетия – футуршок. Несоответствием его представлений о технических вершинах современного кораблестроения с тем, что он сейчас видит.

А два судна неумолимо сближались. Бинокль позволял уже видеть даже, как говорится, заклёпки, которых, кстати, на чужаке не наблюдалось. Совсем.

– Куча всяких антенн, штырьков по верху всей надстройки, – шевелил губами Престин. – «Ямал» кириллицей (странно) и вот там по-иностранному. На возвышении юта – это однозначно машина, судя по окошкам. Или иллюминаторам. Подводный аппарат? Не похоже. Слишком тонкие детали, и стои? т сей агрегатус на колёсиках [8 - Aggregatus (лат. ) – соединённый, собранный. Агрегат. ].

Ледокол обогнул очередной айсберг и снова правил на «Скуратова» своим оскалившимся в носу «эх, проглочу». Тем не менее на встречных курсах, согласно морским правилам, принимал вправо.

В широких иллюминаторах ходового мостика теперь чётко были заметны непокрытые головы экипажа.

– Хорошо им там, наверное, тепло!

Престин невольно зябко поёжился на это замечание мичмана и тут же вздрогнул, услышав крик сигнальщика.

– Он выбросил флажный сигнал «имею важное сообщение»!

Несколько дней назад или на сто лет вперёд

        Рисовал каприз руки —

        «Люди или призраки? »

Научно-экспедиционное судно «Михаил Сомов», которое практически было закреплено таскать грузы на архипелаг Франца-Иосифа для военных, по явно какой-то великой надобности, а может, и просто с бодуна кинули в рейс раньше мая, когда в Ледовитом океане ещё лежат тяжёлые льды.

Дизель-электроход «Сомов» был всего лишь судном ледового класса, ему для этого дела требовался поводырь – полноценный ледокол [9 - «Михаил Сомов» способен преодолеть ледяной покров толщиной не более 70 см. ]. Вот и припахали «Ямал».

А поскольку аренда «Сомова» в сутки – три миллиона рубликов, а у полновесного атомного ледокола и того больше, вояки решили суда порожняком не гонять и настояли на основательной загрузке и атомохода.

На тот момент никаких заказов (даже туристических) для «Ямала» не было, и Росатомфлот особо не артачился, отклонив уж совсем крупногабариты… и то на усмотрение капитана судна. Хотя погрузка, конечно, затянулась.

На борт приняли бочки с ГСМ, строительные наименования, контейнеры с военной маркировкой (тут ведали только вояки и суперкарго), два вездехода «Макар», взвод личного состава морпехов под командованием старшего лейтенанта. От военного ведомства была ещё пара в гражданском, которые носились с тремя среднего габарита ящиками, требуя аккуратности при кантовании и размещении на борту. Командир морпехов предупредил старпома о наличии некоторого вооружения в одном из контейнеров – решили не привлекать к этому особого внимания, заставив нужный контейнер другими с невозможностью быстрого доступа.

Пока загрузились и буксиры стали править отход ледокола от причала, «Сомов» уже сутки как был в море. Правда, дальше широты? северной оконечности Новой Земли, где лёд толщиной до метра, дизель-электрохода уже не прошёл бы.

А «Ямал» нагонял упущенное время, давя 19, 5 узла.

Где-то между 73-й и 74-й параллелями (согласно автоматическому мониторингу) всё и случилось….

* * *

«И вот же чертовщина какая, мы только на третьи сутки примерно сообразили, после того как облазили Землю Александры и ближайшие острова – куда, а верней “в когда” нас занесло! » – Капитан ледокола «Ямал» Черто? в Андрей Анатольевич, покряхтывая, массировал всё ещё колющий болью локоть, снова вспоминая, как всё было с того момента, как экипаж вернулся к дееспособности.

Сам он очнулся у себя в каюте на полу, непрезентабельно распластавшись плашмя. По этому «плашмя» и получал от пола серией неравномерных вибраций, пинков и ударов.

Всё знакомо и почти привычно – ледокол шустро пёр с постоянной скоростью, перемалывая льды.

«Примерно от метра до полутора, – на глазок, но вполне профессионально и однозначно верно оценил Черто? в, – а при особо чувствительном толчке можно смело говорить обо всех двух с половиной – торос разрубили. Опыт не пропьёшь! Но что за хрень? Чего это я разлёгся? »

Вот тут, наконец, пришло понимание: «Что-то произошло! » – выплеснув и раскидав адреналин по клеточкам.

Вскочил, даже сразу не ощутив боли в ушибленном локте. Побежал по трапу наверх на мостик, услышав, как за спиной зазвонил внутрисудовой телефон. Однако возвращаться не стал – тут рядом.

Первый, кто ему попался – начальник радиотехнической службы:

– А я к вам, звоним – не отвечаете…

Пока суть да дело – осматривались во всех помещениях, отсеках и каютах, показалось скупое полярное солнце, штурман быстро его поймал своими штурманскими прибамбасами и озадаченно выдал координаты. Вот тогда сразу поверили независимым хронометрам, отсчитывающим не только часы и минуты. И стало понятно – почему вокруг сплошное белое снежное поле с исчезающей за кормой бороздой проломленного льда. Прикинув навскидку – сколько миль отмотали за 16 часов.

Понятно, что поднялись выше к северу, к 78-й параллели, но штурман сразу отметил кое-какие нестыковки со средней скоростью и расчётом времени между точками координат от места до места.

– И температура, несмотря на то что мы находимся ближе к полюсу, всё равно не соответствует карте погоды – ниже на 9–12 градусов.

– Потом покумекаем, – отмахнулся Черто? в, бросив вдовесок раздражённый взгляд на начальника радиотехнической службы, который снова порывался доложить о том, что не успел по пути на мостик. – Да погоди ты со своей связью!

От само? й мысли, что судно столько времени шло неуправляемым, без контроля со стороны экипажа, у капитана волосы вставали дыбом.

Беглый взгляд на приборы, дублирующие устройства управления, индикаторы винтов и энергетической установки, шкалы радиационной безопасности… на вахтенных, которые уже считали показания и не выказывали каких-либо тревог, немного успокоил.

Но всё равно, представлял, что могло произойти с судном за время полного отсутствия контроля, и становилось не по себе.

«Чёрт! А могли ведь запросто влететь в айсберг, в другой корабль, на рифы. Потерять лопасти, в конце концов…»

Не удовлетворившись видом с рубки, Черто? в накинул чего потеплей, поднялся на открытую площадку надстройки, огляделся вокруг по горизонту – почти белая равнина, с редкими шагреневыми торосами. Ещё реже вмёрзшие возвышающиеся айсберги. На востоке тусклое, унылое рассветное солнце в стылой дымке – первые утренние потуги пробиться и заискрить на кристалликах замёрзшей воды.